Предмет ее нелицеприятных размышлений сидел на веранде, слегка отодвинувшись от стола, застеленного камчатной скатертью. Привлекательная блондинка в шифоновом халате, надетом прямо на ночную сорочку, сидела напротив Сэнтина и глядела на него с откровенным обожанием, которое способно было только повысить его самооценку, никак не наоборот. Впрочем, Жанна тут же подумала о том, что она вряд ли может осуждать женщину за это. Вылинявшие голубые джинсы выгодно подчеркивали мощь его сильных бедер и плоский живот, а белый свитер с высоким горлом не только оттенял смуглый цвет его кожи, но и делал плечи Сэнтина еще более широкими и мощными.

Взгляд, которым Сэнтин наградил показавшуюся в дверях Жанну, выражал крайнее неудовольствие. Впрочем, он постарался как можно скорее спрятать свое раздражение.

— Доброе утро, мисс Кеннон, — приветствовал ее Сэнтин, чуть привставая со стула. — Вы выглядите так, как будто уже давно проснулись. Я полагаю, вы осматривали местные достопримечательности? Охранники, во всяком случае, решили, что вы похожи на человека, который собрался обчистить дом, и мне пришлось убеждать их в обратном. Скажите, вы всегда встаете так рано?

Жанна кивнула.

— Всегда. Когда работаешь в заповеднике, волей-неволей приходится вставать с первыми лучами зари, чтобы полностью использовать световой день — в лесу ведь нет фонарей и настольных ламп. Я привыкла. Впрочем, я и без этого всегда была «жаворонком», а не «совой».

— Ну а Дайана, наоборот, ночная птица, — сказал Сэнтин с такой очевидной насмешкой, что сомневаться в том, какой смысл он вкладывает в эти слова, не приходилось. — Любопытный контраст, верно?

Его замечание было не просто неприличным — оно было грубым и бестактным, и Жанна почувствовала, как в ней шевельнулся гнев. Почему любовница Сэнтина так безропотно сносит эти прозрачные намеки и скверно замаскированное издевательство? Впрочем, судя по безмятежному личику блондинки, ей было глубоко плевать на оскорбления.

— Мы, кажется, незнакомы? — сказала Жанна, поворачиваясь к подруге Сэнтина и улыбаясь ей приветливой, сочувственной улыбкой, — Меня зовут Жанна Кеннон. Мне предстоит прожить здесь некоторое время, и я надеюсь, что мы с вами подружимся.

Блондинка ответила на ее улыбку совершенно пустым взглядом, не выражавшим ничего, кроме легкого недоумения. Глаза у нее были голубыми и прозрачными, как два горных озера, губы — полными и чувственными, а кожа — изумительно гладкой. Несмотря на маленький рост, она была довольно пропорционально сложена и, казалось, целиком состояла из соблазнительных выпуклостей и плавных кривых. Длинные светлые волосы, пребывающие в легком беспорядке, падали на плечи пушистым сверкающим облаком, а лицо хоть и не отличалось классической красотой, было миловидным и свежим, как у капитана школьной команды болельщиц.

— С моей стороны просто непростительно не представить вас, — больше обычного растягивая слова, проговорил Сэнтин, и Жанне пришло в голову, что он по какой-то причине здорово разозлился. — Это Дайана Симмонс, мой очень близкий друг.

— Как поживаете, Жанна? — промурлыкала Дайана и, изобразив на лице отсутствующую улыбку, снова поглядела на Сэнтина с вожделением, которое она даже не пыталась скрыть. — Это совсем не дорого, Раф, — сказала она тем же воркующим грудным голосом. — А какая тонкая работа! Ну, скажи «да», дорогой! Сделай мне этот подарок.

— Я подумаю, — несколько недовольно отозвался Сэнтин и повернулся к Жанне. — Мы обсудим это позднее. А вы, Жанна, садитесь и поешьте. Я уверен, что вы в ваших странствиях нагуляли зверский аппетит. — Он указал ей на стул рядом с собой. — Должно быть, вам понравилась моя беседка, если вы проторчали там все утро.

— Очень понравилась! — с жаром ответила Жанна, делая шаг вперед и усаживаясь на указанное ей место. Неожиданно ее брови недоуменно поползли вверх.

— А откуда вы знаете, сколько времени я провела там? — с любопытством спросила она.

— О, это очень просто, — пояснила Дайана томным голосом и взяла с тарелки ломтик дыни. — Раф утыкал всю территорию поместья видеокамерами. Ни одна живая душа не может сделать здесь и шага без того, чтобы он не узнал.

Она хихикнула.

— Понятно, — ответила Жанна, чувствуя, как приподнятое настроение покидает ее. Удивительное ощущение свободы и покоя, которое посетило ее в беседке на обрыве, оказалось всего-навсего иллюзией. В те минуты Жанна искренне верила, что она одна, а на самом деле все это время за ней пристально следили равнодушные и внимательные глаза охранников.

Должно быть, все это ясно отпечаталось у нее на лице, так как взгляд Сэнтина неожиданно стал еще более пронзительным и острым.

— Готов побиться об заклад, вам это не понравилось, — спокойно констатировал он и потянулся за серебряным кофейником, чтобы наполнить ее чашку.

— Совершенно не понравилось, — негромко сказала Жанна и опустила голову, чтобы не встретиться с ним глазами. Взяв с тарелки тост, она отщипнула крохотный кусочек и стала медленно жевать.

— Мне это кажется совершенно излишним, — добавила она тихо. — Я считаю, что у вас нет никакого права… подглядывать за частной жизнью ваших гостей.