Что на это ответить? Она стряхнула его руки и вошла в вигвам. Там была Дати, сооружавшая постель из шкур.

– Убирайся, – уронила Кэндис.

– Нечего здесь командовать, – огрызнулась индианка, сверкнув глазами.

– Убирайся, пока я не пристукнула тебя! – заорала Кэндис, давая выход отчаянию и гневу.

Джек откинул полотняный лоскут, прикрывавший вход.

– Ладно, Дати. Оставь Кэндис одну. Ненадолго. – Он вытащил индианку наружу и вытер вспотевший лоб.

– Я не хочу спать с ней в одном вигваме, – заявила Дати.

Джек был сыт по горло.

– Отлично! – бросил он. – Можешь спать хоть в лесу.

Сердито опустившись на землю, Дати схватила корзину со стеблями юкки и побегами камыша и начала сортировать их.

– Держи, – сказал, посмеиваясь, появившийся сзади Нахилзи. – Тебе необходимо подкрепиться.

Джек взял из его рук тыквенную бутыль и сделал несколько жадных глотков, сожалея, что напиток недостаточно крепок.

– Иисусе! – воскликнул он, утирая рот.

– Забудь о белом боге. В таком деле лучше обратиться к нашим богам, – ухмыльнулся Нахилзи. – Может, у шамана найдется подходящее заклинание, чтобы усмирить твоих жен.

– Сомневаюсь, – вздохнул Джек. – Эй, дружище. – Он посмотрел на Нахилзи. Тот переступил тридцатилетний рубеж, но так и не женился. – Как насчет того, чтобы обзавестись женой?

Ухмылка Нахилзи стала шире.

– Я не прочь, чтобы Дочь Солнца согревала мою постель.

Сверкнув глазами, Джек покосился на Дати. Занятая своим делом, она ничего не слышала.

– Я имею в виду Дати. Она послушна и всегда готова доставить мужу удовольствие. На нее приятно смотреть. Да и в постели хороша. – Он ободряюще улыбнулся.

Но Нахилзи расхохотался и ушел.

Кэндис знала, что все еще любит Джека.

Как и то, что он недостоин ее любви.

Перестав наконец плакать, Кэндис лежала на третьей постели, уткнувшись лицом в мех. Она не понимала, как ее сердце может быть настолько глупым. Хуже того, даже мозг пытался предать ее, коварно нашептывая: «А вдруг Джек говорит правду?»

Все это просто не умещалось в ее голове. Как он мог привезти ее сюда, где свидетельство его неверности – или по крайней мере плодовитости – находится прямо перед ее глазами? Ни одна женщина не потерпит такого. Не говоря уже о том, что Джек воюет против ее соотечественников. Он ее враг – и отец ее ребенка. Кэндис не представляла себе, что делать.

«Избавиться от Дати», – мстительно подумала она.

Джек сказал, что когда Дати родит, он выдаст ее замуж. Можно ли ему верить? Но в любом случае это не решит ее проблем. Она не желает ничего делить с Дати, даже имя Джека. И ей наплевать, что таков обычай апачей. Лучше уж уехать, чем терпеть такое унижение, как присутствие Дати.

Или нет?

Мысль о том, чтобы вернуться домой беременной, по-прежнему страшила Кэндис. Теперь, однако, это казалось предпочтительнее, чем ждать момента, когда она сможет отправиться в Сент-Луис. Собственно, после возвращения Джека Кэндис и думать забыла о Сент-Луисе. Господи, что же ей делать?

А что вообще можно сделать в ее положении?

Сколько бы Кэндис ни ломала голову над этим вопросом, она не в силах была что-либо изменить. Она застряла в этом забытом Богом стойбище, одна во вражеском стане, вынужденная мириться с тем, что соперница находится с ней под одной крышей. Ах, если бы любовь сменилась ненавистью – или хотя бы равнодушием!

Услышав, как откинулся кусок парусины, закрывавший вход, Кэндис подняла голову. В вигвам вошла изможденная худая женщина с короткими, небрежно остриженными волосами. Индианка была явно больна и сразу улеглась, уставившись в потолок отсутствующим взглядом.

Ее лицо было изуродовано царапинами, тянувшимися от висков до челюсти. Такие же шрамы покрывали руки выше локтя. И только заглянув в зеленые глаза женщины, Кэндис сообразила, что это Луси.

– Луси, что с тобой? – Кэндис упала рядом с ней на колени. – Луси? Господи, что случилось?

Луси скользнула по ней взглядом, но ничего не сказала и закрыла глаза.

Кэндис поднялась и вышла из вигвама. Дати сидела у костра и готовила еду. В животе у Кэндис заурчало от аппетитного запаха тушеного мяса, поднимавшегося над котелком. Джек сидел по другую сторону костра, строгая кусок дерева. У его ног стоял кувшин. Он поднял глаза.

– Джек, что с Луси? – спросила Кэндис в ужасе от того, что такая красивая женщина превратилась в ходячий скелет.

Он молча посмотрел на нее.

– Оставь ее в покое, Кэндис. Она скорбит. — Скорбит? Она умирает! Джек, ей нужен врач.

– Никакой врач не поможет Луси.

Сердце Кэндис сжалось от боли. Она подошла к Джеку и опустилась на колени.

– Мы не можем позволить ей умереть.

Джек бросил на жену короткий взгляд и снова принялся строгать палку. Кэндис прикусила губу. Узнав о смерти Шоцки, она ощутила не только печаль из-за гибели прекрасного, полного сил человека, но и сочувствие к горю Джека. Но теперь ей пришло в голову, что Дати, должно быть, утешила его, и Кэндис продолжила более холодно: