— Мне не следует удивляться вашему визиту, не так ли? Вы же не признаете правил приличия, пристойности. Должен вам признаться, что в отдельных случаях я их все-таки признаю.

Не шелохнувшись, она стояла у дивана и смотрела ему прямо в лицо.

— Я не могла не прийти, — сказала она тихо. — Я должна была убедиться, что с вами все в порядке.

— Вы пришли сюда из-за меня? — с недоверием спросил он. — Я ведь недавно серьезно говорил с вами. Все кончено, Николь. Что бы там ни было между нами прежде — теперь все кончено.

Его охватила бешеная злость. Злость на себя, на нее, на весь мир.

— Я понимаю.

— Если бы вы понимали, вас не было бы здесь.

— Именно потому, что я понимаю, я здесь, Хэдриан. Вам нельзя быть одному.

— Я хочу быть один.

— Если это так, то зачем вы позволили мне войти?

Он больше не мог отрицать очевидную истину: он больше не хотел оставаться один, ему хотелось быть с ней.

— Уходите немедленно. Иначе будет слишком поздно.

Она не тронулась с места.

— Вы что, не слышали, что я сказал?! — закричал он. — Я сказал вам: убирайтесь! Вон отсюда! Вон из моей жизни!

В руках у него был бокал с виски. Он вспомнил о нем и с силой швырнул его в дверь за спиной Николь. Бокал со свистом пролетел у нее над головой и вдребезги разбился. Николь только чуть вздрогнула.

Он порывисто дышал. В нем был хаос чувств: долг, благородство, верность, вожделение, нежность… Ему вдруг стали ненавистны все его переживания, борьба чувств и она вместе с ними.

— Я чуть не попал в вас.

— Но ведь не попали же. И никогда не попадете.

Его начало трясти, и он резко отвернулся.

— Я вижу, что вам больно. Знаю, что запустили в меня бокал, потому что рядом не было никого, кого вы могли бы ударить. Пожалуйста, я ничего не имею против. Я тоже считаю, что это ужасно несправедливо. Как могло случиться такое с тем, кто был всегда так добр и так искренен?

— Не надо. — Он смотрел на разгоревшийся в камине огонь. Жар от пламени обжигал ноги и живот. Он закрыл глаза. Она была такой, какой никогда не была Элизабет, и то, что она здесь, живая, полная энергии и здоровья, причиняло ему боль. Образ Элизабет стал утрачивать четкость и постепенно исчез совсем. Страшная тоска охватила всю его душу… Но это уже была тоска по Николь.

— Я попрошу Вудворда принести нам чаю, — сказала она наконец.

Он прислушивался к ее шагам, и страх охватил его. Непременно нужно было освободиться от нее. Он попытался вернуть спасительный образ Элизабет, но ничего не получалось: она виделась ему какой-то бледной и расплывчатой. Необходимо было взять себя в руки, совладать со своими чувствами. Герцог несколько раз глубоко вздохнул.

Вернулась Николь, и сердце опять забилось гулко и неровно.

— Вы выглядите усталым, Хэдриан. Пожалуйста, идите сядьте. Сейчас Вудворд принесет горячий чай. Вы что-нибудь ели в последнее время?

Он медленно повернулся и долго не сводил с нее взгляда. Он увидел, что ее сочувствие очень искренне. И тут сильное желание опять начало овладевать им.

— Хэдриан?

Он повернулся к камину и стал смотреть на огонь. Как он ни старался, но вызвать в сознании четкий образ Элизабет не удалось.

Вудворд постучался и вошел с чаем. Герцог слышал, как слуга поставил поднос и спросил Николь, не нужно ли ей еще чего-нибудь, но не обернулся. Он боялся оборачиваться, боялся самого себя, того, что он может сделать.

Дверь за слугой закрылась. В библиотеке стало тихо. Тишину нарушали лишь тиканье старых, еще прадедушкиных настенных часов да потрескивание поленьев в камине. Герцог услышал, что Николь встала и идет к нему. Он напрягся. Она остановилась сзади так близко, что он почувствовал тепло ее тела.

— Хэдриан, вы не хотите пойти и сесть?

— Нет.

— Может, вы пойдете наверх и ляжете спать? Ваше состояние меня пугает.

Его состояние путало его самого еще больше. Он боялся пошевелиться. Он хотел сказать ей, чтобы она ушла, приказать, но вместо этого сказал:

— Я не могу спать, Николь, поверьте мне, если бы мог, то не был бы в таком состоянии.

Она вздохнула и нежно прикоснулась к его спине. Хэдриану показалось, что грозовой разряд прошел сквозь него. Он испытывал отчаянное желание, чтобы она обняла его, как ребенка. Но она этого не сделала.

Больше бороться у него не было сил.

— Хэдриан, может быть, вы попытаетесь заснуть. Я вижу, что вы измучены до предела. Позвольте мне позвать Вудворда.

Ее ладонь дрожала у него на спине. Он уже потерял способность размышлять. Лишь слово «опасность» пульсировало в виске.