Шрифт:
Там, глядишь, кризис какой-нибудь правительственный сам собой назреет. Кабинет в отставку подаст, а то вдруг повод и Думу распустить появится. Вот тогда…
А пока время есть, вы, конечно, набросайте полный список вопросов, которые нам следует решить. И людей, лично вам полезных, припомните, их ведь тоже устроить и обласкать нужно будет. Всегда, знаете, неприятно, когда между партнерами в серьезном деле вдруг всплывают непроясненные проблемы…
Глава 8
Ляхов удивлялся сам себе, но никаких негативных или же суеверных чувств по отношению к сидящему рядом с ним в просторной кабине существу он не испытывал. Или просто концентрация невероятностей достигла предела насыщения и реагировать на дополнительные не было уже физиологической возможности, или, что проще, он просто в глубине души не верил в происходящее.
Мертвый капитан, в свою очередь, уважая чувства соседа, отодвинулся в самый угол, оставляя между ними более чем метровое свободное пространство.
Рассвет только-только начал разгораться над извилистой грядой гор и холмов, и лицо Шлимана было почти неразличимо. Что, скорее всего, и к лучшему. Пока говоришь в темноте, можно считать собеседника нормальным человеком.
Врожденная деликатность боролась в Вадиме с интересом разведчика, медика, простого обывателя, наконец.
Кому еще, кроме персонажей сказок, легенд и фантастических романов, приходилось встречаться накоротке с обитателями загробного мира?
Причем что интересно: чем выше качество указанных произведений, тем меньше накал страстей.
Вот, насколько помнится, тот же Данте Алигьери к совершенно неживому, умершему за тысячу лет до того Вергилию не испытывал никаких негативных эмоций. А в многочисленных книжках в мягких обложках на ту же приблизительно тему что ни покойник, так монстр, один ужаснее другого.
Однако для подкрепления сил Вадим все-таки хлебнул как следует, из фляжки того самого, неизвестно откуда взявшегося и куда девшегося Семы Бримана, которую по праву первооткрывателя взял себе. Хороший сувенир будет, если выберемся.
– Не желаете ли, Миша? – упростил он для удобства трудное в произношении имя Микаэль и показал на фляжку. – Я врач, спирт пить привык, вы, биолог, тоже, наверное, не чужды этого чистейшего из продуктов.
– Увы, не испытываю ни малейшего желания. Хотя раньше, вы правы, не чурался. Наверное, биохимия изменилась. Да какая тут, к черту, биохимия! – вдруг взорвался капитан. – Я не понимаю, вы действительно настолько толерантный тип? Я сижу сейчас в вашей машине и неизвестным устройством, что заменяет мне мозг и нервы, пытаюсь выработать сколько-нибудь приемлемую схему наших отношений, а вы так вот… просто. Не желаете ли водки выпить? Вы что, на самом деле воспринимаете меня как равного?
– Почему и нет? – спросил Ляхов, переключая скорость, потому что дорога резко пошла под уклон, а он с детства помнил правило: «Спускайся на той же передаче, на которой будешь подниматься». – Я, помнится, читал как-то фантастический рассказ, где вся интрига построена как раз на том, что один из друзей остался человеком, а другой, после какой-то аварии, сохранив лишь мозг, оказался пересажен в железную банку, снабженную глазами, синтезатором речи и манипуляторами, вроде клешней краба.
И вот тот, первый, не желая считать второго за подлинного человека, очень крупно проиграл. Поэтому лично я предпочитаю воспринимать любого, вас в том числе, за полноценного партнера, несмотря на некоторые привходящие обстоятельства.
– Да, интересная точка зрения. Наверное, дело не только в том, что вы врач. Тут еще и национальный характер. Русские всегда удивляли меня тем, что будто нарочно выбиваются из любых схем. Даже нам, евреям, с вами бывает трудновато, представляю, каково остальным, более склонным к упорядоченности и стабильности народам.
– Ага. Немцам в особенности.
Шлиман кивнул.
– Да, пожалуй. А окажись сейчас на вашем месте немец, не думаю, что этот разговор вообще состоялся бы. А общаясь с вами, я тоже начинаю снова ощущать себя… живым.
Капитан мельком взглянул на часы, так и оставшиеся у него на запястье с еще прошлой жизни.
– Что, уже? – спросил Ляхов, имея в виду – не проголодался ли новый знакомец и не появились ли у него по этому поводу превратные мысли.
– Еще нет, – понял, о чем говорит Вадим, Шлиман. – Но меня эта тема очень занимает. Чем позже, тем лучше, вы понимаете, о чем я?
– Еще бы. Это и в моих интересах. Нам отсюда выбираться надо, а вы – некий дополнительный шанс. Есть такой армейский способ ориентирования и изучения обстановки – «путем опроса местных жителей». Вы – какой-никакой, а все же местный.