Осторожно раздвинул ветки у самой земли, справа от небольшого бугорка, чтобы приподнятая голова не нарушила общего рельефа. Такие вещи наметанный взгляд замечает автоматически.

Вот оно в чем дело!

Хорошо они с князем поработали.

На небольшой полянке, на обратном скате обращенного к дороге откоса четыре человека копали короткими саперными лопатками могилу еще для троих, рядком уложенных неподалеку. А восьмой кружил между теми и этими, часто курил в кулак и поторапливал, перемежая значащие слова неостроумной руганью, ни к кому специально не обращенной.

– Да сейчас, сейчас, – оговаривался через плечо один из налетчиков, умело орудуя лопаткой. – Хоть на полметра глубже дерна прикопать надо, а то собаки разом найдут.

– Да нам что за забота, самим бы ноги унести…

– Ни хрена не понимаешь? Найдут, так и отпечатки снимут, сфотографируют, по всем учетам прокачают, со свежачками-то работать – милое дело. А если глубже зароем, дерн притрамбуем, побрызгаем вокруг хорошенько, и дождь до утра не кончится – лежать тут парням до второго пришествия. И нам спокойнее будет.

Стрелять есаул мог сразу, но хотел еще послушать, не скажут ли сгоряча чего-то такого, что потом на самом серьезном допросе не вытянешь. Не потому, что все они сплошь геройски упертые, а просто следователь знать не будет, о чем следовало бы спросить.

Но бандиты разговорчивостью не отличались. Сама обстановка не слишком располагала. Страшно все-таки. Тут бы с делом поскорее покончить, и давай бог ноги. Хоть, по расчетам, часа два верных у них в запасе есть, а все равно бы лучше побыстрее.

И на вид они не представляли собой ничего особенного. Типичные городские охотники, не из самых богатых. Костюмы зеленые брезентовые, сапоги высокие, шапки с длинными козырьками по типу егерских. И карабины не боевые, охотничьи штуцеры, но мощные, нарезные, один – с оптическим прицелом.

Что ж это вы не управились? На полсотни метров плевком в глаз попасть можно, а тут все же огнестрельное оружие.

Точно растерялись, особенно если действительно князь, или он сам, есаул, в числе первых начальника снял. Этот-то, с сигаретой, хоть и ругается на остальных, а на начальника не тянет.

Все же Миллер решил живьем брать именно его и вот этого, с лопаткой, что так хорошо разбирается в криминалистике. Остальные трое совсем какие-то серые. Только момент выбрать, чтобы расположились бандиты на поляне поудобнее, а то ведь патроны в магазине опять все картечные, не для ювелирной работы, а перезаряжать – не получится.

Хорошо бы – нужный от могилы отошел, а те – остались. Одним бы выстрелом всех туда же и уложил.

Куривший докурил, окурок размял в пальцах, табак рассеял по траве.

– В общем, не проедайтесь тут. Десять минут – и хватит. А я к коням пойду… Но чтоб аккуратно, ни следа, ни пылинки…

Все-таки к коням! Есаул был доволен собственной проницательностью. Но если коней не слышно, они или очень далеко привязаны, или с ними коновод, а то и два. Если людей рядом нет, да еще и стрельба, кони пугаются, начинают ржать, биться, поводья могут порвать и разбежаться.

Обстановка усложняется.

«Да какое мне дело, – одернул сам себя Миллер. – Я что, на самом деле штурмгвардия или спецназ? Учили, что ли, банды в одиночку брать? Одного бы живьем – и порядок. А коноводы пусть бегут. Хотя – парочку коней тоже б не помешало. С комфортом доехать. Ну, как выйдет… Интересно, князь до дороги уже добрался?»

– Не, а правда, Вань, чего мы тут копать взялись? – спросил еще один могильщик, вытирая рукавом лоб. – Отвезли б подальше, в какую-нито промоину сбросили, землей привалили, и лады…

– Ага! Полверсты по бурелому на себе тащить трех жмуров, да восемь винтовок, да припас, на коней вьючить – куда как дольше выйдет. Ты копай, копай…

– Да хватит уже копать, глубже колена вырыли…

Больше решив не тянуть и не подвергать себя ненужному риску – добраться домой живым очень хотелось, есаул чуть выдвинул ружье вперед. Целиться по всем правилам необходимости не было, все как на ладони.

Бандиты разом выпрямились, готовясь укладывать в могилу трупы, Миллер, как на стенде, выстрелил два раза на поражение, на уровне груди, третий, вслед уходящему Ивану, под колени.

И все! Четверо легли, кто ничком, кто навзничь, пятый тоже упал, но тут же начал кататься по траве, хватаясь руками за лохмотья штанов, быстро набухающих кровью и протяжно подвывая, не то от боли, не то ужаса.

Вот, считай, и все. Есаул наскоро осмотрел убитых – все наповал, никто не встанет и в спину не выстрелит, перемотал, чем придется, ноги раненого. Даст бог, доживет до врачей, а там и до допросной камеры. Сам он в разговоры вступать даже и не собирался.