– Видишь ли, Элеонора, на мнение Закери не всегда можно положиться, – сказала Каролина, потупившись – Когда я попросила его объяснить, что представляет собой Шей, он почесал лоб и ответил так: «Шей? У него в голове и днем, и ночью вертится множество цифр. И такое положение вещей ему нравится. Другими словами, он сумасшедший». – Она покраснела и смущенно пролепетала: – Только не сердись на меня, пожалуйста!

– Я и не думала сердиться! – воскликнула с улыбкой Элеонора. – Как ты знаешь, я выросла вместе с братьями. – Она вновь посмотрела в окошко и увидела, что карета ее брата поворачивает на другую прогулочную аллею, к западу от Роттенроу. – Итак, посмотрим, что нам известно пока о леди? Вчера на балу, потанцевав с ней, он сказал, что ничего особенного в ней нет. Однако же я видела, что они танцевали дня два назад. А сегодня он катает ее в карете, принадлежащей герцогу Мельбурну. Это при том, что обычно он ничего подобного не делает, так как не любит роскошных экипажей. Более того, сегодня днем он должен был отвезти свою племянницу Пенелопу в музей, но не поехал туда с ней. Принимая все это во внимание, я осмелюсь утверждать, что он перестал относиться к сей загадочной особе равнодушно. Она выразительно заглянула Каролине в глаза.

– И как же мы поступим? – робко спросила та. Элеонора лукаво улыбнулась:

– Будем продолжать наблюдать за этой парочкой голубков, разумеется! Я знаю, что, как сестра Шея, я не должна судить об его любовных интригах. Но скажу по секрету, что только за этот год в его опочивальне перебывало несколько женщин, однако все они показались ему слишком заурядными, не достойными того, чтобы из-за них пересматривать распорядок дня либо менять свои привычки. Ты следишь за ходом моих мыслей?

Каролина вздохнула и наморщила лобик.

– Но ведь Сара, насколько мне известно, дочь маркиза и в Лондоне еще недавно. Не кажется ли тебе, что он рискует погубить ее репутацию, оказывая ей чрезмерное внимание? На Шея это не похоже…

– Разумеется, это не в его правилах, – усмехнувшись, сказала Элеонора. – Тем более нам следует разобраться в этой истории.

Она подала кучеру Доусону знак трогать, и он повез их обратно домой, пока не хлынул ливень.

– Себастьяну мы ничего не скажем, – заговорщицки шептала Элеонора Каролине. – Иначе он обязательно вмешается в это дело и все испортит. А мне хочется посмотреть, как будут развиваться события без его участия.

– Ты считаешь, что он ничего не узнает?

– Да, если только сам Шарлемань ему не проболтается.

– Как интересно! – Глазки Каролины засверкали.

– Толи еще будет! – многозначительно проговорила Элеонора.

Велев кучеру объехать вокруг Гайд-парка, Шарлемань по ходу движения показывал Сарале исторические места и добавлял от себя комментарии. Тем самым он пытался отвлечь ее внимание от сделки с шелком, однако постепенно убедился что все меньше думает о коммерции, то и дело любуясь своей обворожительной спутницей. Прежде с ним не случалось ничего подобного. Не говоря уже о том, чтобы он подарил деловой сопернице рубин.

Внезапно Сарала похлопала его ладонью по колену и спросила:

– А что это такое?

Он вздрогнул и, поморгав, ответил:

– Кенсингтонский дворец. Когда-то он был главной резиденцией королевской семьи.

– Какое грандиозное сооружение! А кто там живет теперь?

– Это зависит от времени года. – Шарлемань загадочно улыбнулся. – В настоящее время – герцогиня Кентская с дочерью – принцессой Викторией. Если желаете, мы совершим по дворцу небольшую экскурсию.

– Нет, ни в коем случае! Как можно их беспокоить? – изумилась Сарала. – Неужели вы с ними настолько близко знакомы?

Такой вопрос мог задать ему только человек, либо не живущий в Лондоне, либо только недавно приехавший в него.

– Мы с ними дальние родственники, – небрежно ответил Шарлемань и спросил: – Вы виделись этим утром со своей матушкой?

Она с подозрением прищурилась:

– А почему вы спрашиваете? Вы думаете, что мне нужно получать ее одобрение на каждую проведенную сделку?

Подавив улыбку, Шарлемань дотронулся кончиком указательного пальца до мочки ее левого уха.

– Нет, я имел в виду другое, а именно – ваши серьги.

Словно бы случайно, он коснулся ее румяной щечки и тотчас же отдернул руку. Кожа ее была нежной, словно дыхание теплого лета.

Сара прикрыла уши ладонями и сердито спросила:

– Чем они вам не нравятся?

– Они прекрасны! И вам к лицу эти аметистовые серьги. Просто я подумал, что раз уж ваша матушка решила переделать ваше имя на английский манер, то она должна была бы и попытаться минимизировать признаки влияния на вас иностранной культуры. Разве я не прав?

– Вы правы, милорд, мама не одобрила бы то, что я надела эти серьги. Но их подарил мне мой близкий друг. И раз уж мы заговорили о подарках, то я должна вам сказать, что не могу принять от вас ожерелье с рубином.

– Почему? – спросил Шарлемань, удивленный ее причудливой логикой. – Оно вам не приглянулось?

– Нет, причина вовсе не в этом. Мы с вами едва знакомы. Вдобавок мы…

– А где ожерелье, собственно говоря? – перебил ее Шарлемань. – Вы захватили с собой кошелек?

Сарала слегка отодвинулась от служанки, словно бы это могло помешать ей слышать каждое сказанное ими слово.

– Позвольте мне закончить! Я хотела вам напомнить, что мы соперники по коммерции. С какой стати вы мне это подарили?