Ирина включила компьютер, набрала на клавиатуре условный номер нужного ей человека, и на дисплее тут же возникли необходимые ей данные, в том числе телефон и место его нахождения в данную секунду.

Еще серия микрокоманд – засветился экран телевизора, и возникло изображение большой комнаты со многими столами, заваленными бумагами, со многими людьми, одни из которых торопливо писали, окутываясь табачным дымом, другие, столпившись в обширном эркере, обменивались анекдотами, свежими и не очень, третьи, явно тут посторонние и даже не очень желанные, терпеливо ждали, когда на них обратят внимание.

Ей нужен был высокий худощавый мужчина, или, по ныне принятой классификации, парень лет тридцати – тридцати пяти, с резкими чертами лица и насмешливыми внимательными глазами, в потертом кожаном пиджаке и черном свитере с высоким воротником. Он боком сидел на краю одного из главных здесь столов и терпеливо смотрел, как столоначальник, толстый, лысый и при этом неумеренно бородатый, с увлечением, время от времени облизывая полные губы, листает яркий иностранный журнал.

– Я же тебе говорил, – услышала Ирина его слова, – никогда она сроду в этом фестивале не участвовала, ты все перепутал…

Ирина сняла трубку ближайшего телефона, набрала номер. Аппарат на столе бородатого зазвонил.

– Извините, – сказала Ирина волнующим голосом, – не могли бы вы посмотреть, у вас там где-то должен быть товарищ Новиков, известный писатель…

Толстый с недоумением посмотрел на трубку, потом с еще большим – на своего визави.

– Это ты – известный писатель?

Новиков пожал плечами.

– Минуточку, девушка, я вас сейчас соединю… – Одной рукой он протянул собеседнику трубку, другой схватил фломастер и крупным корявым почерком написал на обороте листа лежащей перед ним рукописи: «Новиков, изв. пис., мания велич., бабы, развить, обыграть» – и сунул этот лист в стол.

– Здравствуй, Андрей, – сказала Ирина.

На расстоянии вытянутой руки она видела его лицо, на котором недоумение и растерянность сменились огромным удивлением.

– Ирина? Ты? Откуда? И как ты меня здесь нашла?

– Ну, Андрей, ты разве уже забыл, что я ведьма?

Ей вдруг стало стыдно, что она смотрит на него в упор, а он этого не знает, и она выключила изображение.

– Да, конечно… Но все же… Где ты, как?

– Долго рассказывать. Ты помнишь свое обещание?

– Какое? – в его голосе прозвучало искреннее непонимание, Ирина закусила губу, но Андрей тут же поправился: – Ах да, конечно! Я тебе нужен?

– Нужен, Андрей. И очень… Ты скоро освободишься?

– Хоть сейчас. Где тебя найти?

– У Сретенских Ворот удобно?

– Понял, жди. Через полчаса буду…

Ирина повесила трубку.

Накрывая стол для праздничного ужина вдвоем, Ирина с грустной усмешкой подумала, что, наверное, есть доля истины во взглядах ее соплеменников-еретиков, утверждающих, что нет двух космических рас и двух цивилизаций, а есть один народ, разнесенный по времени и зеркально в нем отраженный. Иначе действительно трудно объяснить, отчего у нее все так сложилось и откуда у нее такие слишком человеческие эмоции.

…В первые годы на Земле, пока она вживалась и приспосабливалась, мужчины ее не интересовали. Для выполнения поставленных задач и сбора информации женского общества ей вполне хватало. Потребности же в неформальном общении с противоположным полом у нее еще не было, тем более что теоретически мужскую психологию она изучала довольно подробно и затем на практике убедилась, что сама она интересует мужчин в весьма утилитарном смысле.

И хотя где-то курсу к третьему ее мнение по этому вопросу постепенно начало меняться, в своих кругах у Ирины сложилась достаточно прочная репутация. Ребята называли ее недотрогой, ледышкой, снежной королевой, а девушки нашли свои, гораздо менее приличные обозначения и клички. Вдобавок подруги очень четко ощущали ее нестандартность и тщательно скрываемое превосходство. Ну и, конечно, ее внешние данные очень многих раздражали до остервенения.

Ирина постепенно оказалась в изоляции, не слишком явной, но прочной. Ее избегали приглашать в тесные компании, с ней не делились тайнами и не сплетничали. Это не мешало заданию и соответствовало намеченной роли, но ее задевало, и довольно болезненно. Значит, она слишком адаптировалась, переступила какую-то грань. При подготовке от подобного предостерегали как от серьезной опасности.

Борясь с собой, она ушла из общежития, сняла однокомнатную квартиру в Северном Чертанове, стала жить еще более замкнуто и одиноко, решив полностью сосредоточиться на делах служебных.

Вот тут и случилась ее первая встреча с Новиковым, с которой, собственно, все и началось.

…Она медленно шла по набережной. Настроение было отвратительное. Наверное, думала она, наступил как раз тот кризис, о котором ее предупреждали. Когда все кажется ненужным и бессмысленным, цель настолько далекой и нереальной, что не стоит приносимых ею жертв, а пребывание в чужом мире – непереносимым. И хочется одного: бросить все и вернуться обратно, домой. Неважно, что дома своего ты не помнишь и почти ничего о нем не знаешь (он представляется ей похожим на тот земной южный город, откуда она якобы родом)… Так и должно быть. Если бы Ирина отчетливо помнила реалии иного мира, здесь она вообще не смогла бы жить и работать. Умом она все это понимала. Теоретически можно вернуться обратно в любой момент, а на практике… Везде она теперь чужая.