— О, черт, — пробормотала она, взбивая мыльную пену.

— Я предлагал сделать это сам.

С легкой гримасой Эви окунула помазок в мыло.

— Это я не вам. Я по поводу званого обеда.

— Расскажи мне, в чем дело.

Она остановилась, не донеся помазок до его подбородка.

— Зачем вам это знать?

— А почему бы нет? Разве у меня есть чем заняться, кроме как слушать твои искрометные истории?

— Так, пустое. Мы с братом приглашены на обед к лорду и леди Гладстон.

Выражение его лица не изменилось, хотя всем было известно, что он и графиня — любовники.

— Мне не стоит рассчитывать, что ты передашь от меня привет Фатиме?

— Нет, конечно. — Эви принялась намыливать подбородок Сента, но, неосторожно махнув кисточкой, забрызгала пеной его лицо, шею и измятый галстук. — Извините.

— Не извиняйся. Скажи лучше, почему тебе не нравится милая Фатима.

— Гм. Лучше вы скажите, почему она вам нравится.

— Восхитительные мягкие груди, длинные стройные ноги и постоянная готовность к…

— Замолчите! — потребовала она. — Она все-таки чужая жена!

Он пожал плечами. Цепи звякнули, ударившись о грубую каменную стену.

— Я отношусь к ее брачным обетам столь же серьезно, как и она сама. Как и все остальные. Ты не можешь быть так наивна.

— Я не считаю мое мнение наивным. Я предпочитаю думать, что это благородно.

Сент коротко и сухо рассмеялся:

— Ты необыкновенная, Эвелина. Вынужден отдать тебе должное. Нуты собираешься меня брить или так и будешь пачкать пеной?

— Вы ужасный человек.

Эви опустила руку и просто смотрела на него. Как она может испытывать такое… влечение к этому мужчине?

— Я никогда не отрицал, что я ужасный. Не моя вина, что ты видишь меня не таким, какой я есть, дорогая.

Некоторое время она молча размышляла.

— Я предпочитаю думать, что под вашим цинизмом и щетиной я вижу вас таким, каким вы можете стать. — Она медленно подняла помазок и провела им по его щеке. — И я намерена обнаружить этого человека.

— Боюсь, он умер много лет назад. И никто, включая меня, не оплакивал его кончину.

— Помолчите. Я стараюсь сделать все правильно.

Снова обмакнув помазок в мыльную пену, она намылила другую щеку. Ей нравилось прикасаться к нему, когда он не мог помешать этому, когда их соприкосновение полностью зависело от нее.

— Ты уже решила, как долго будет продолжаться мое наказание? — спросил он, когда она отставила в сторону тазик и взяла бритву.

— Я предпочитаю рассматривать это как ваше принудительное обучение.

— Если бы мы поменялись местами, я бы придумал различные способы обучения, — сказал он с легкой улыбкой. — Я в твоей власти, Эвелина. Неужели ты не смогла придумать ничего более дикого и порочного, чем бритье?

Его низкий чувственный протяжный говор привел ее в трепет. С дрожащими руками она отступила на мгновение, чтобы овладеть собой.

— Ведите себя прилично, — строго сказала она.

Сент перевел взгляд с ее лица на бритву.

— По крайней мере поцелуй меня на прощание, прежде чем перережешь мне глотку.

— Ш-ш-ш.

Прижав пальцы свободной руки к его подбородку, чтобы удержать его на месте, она медленно и осторожно провела острым лезвием бритвы вдоль щеки.

— Было бы легче, если бы вы не были таким высоким, — пожаловалась она со вздохом.

— Воспользуйся скамеечкой, — предложил он, указав на сиденье в дальнем углу камеры, снова загремев при этом цепями.

Внезапно он оказался необыкновенно услужливым, и когда она притащила скамейку и встала на нее, то поняла почему. Их лица оказались на одном уровне, всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я…

Наклонившись вперед, Сент впился в ее губы крепким мыльным поцелуем.

Этот поцелуй пронзил Эвелину до самых кончиков пальцев ног. Ей всего лишь надо было отодвинуться назад на несколько дюймов, и он больше уже не смог бы ее достать. Сознание этого наполнило девушку чувством— собственного могущества, но тут его твердые, требовательные губы оставили ее почти бездыханной и пробудили желания, о которых она не осмелилась бы сказать вслух.

Эви страстно ответила на его поцелуй, погрузив руку в темные взлохмаченные волосы и отважно пробежавшись языком по его зубам. Сент застонал, и горячая дрожь прошла вдоль ее позвоночника, вызвав жар между бедер.

О, он был прав! Было много всего, чем она предпочла бы заняться с ним, вместо того чтобы брить. Эви снова поцеловала Сента, горячо и страстно. Цепи на его руках зазвенели, когда он натянул их, пытаясь обнять ее. Он принадлежал ей, и она могла делать с ним все, что ей нравится. Все, что захочет.