— Вы не сделаете этого. Это только приведет его в бешенство и, конечно же, не пойдет мне на пользу.

— Может быть, и нет, но это значительно улучшило бы мое настроение. Терпеть не могу, когда мне указывают, сколько времени я могу проводить с кем бы то ни было.

— Сент, — прошептала она, когда они преодолели короткий путь.

— Я не стану просвещать его сегодня, — проворчал он в ответ, — но, пожалуйста, помните, что я сказал по поводу моего слабеющего самообладания.

Он поддразнивал ее. Эвелине хотелось поцеловать его в щеку или — еще лучше — в губы, но тогда Виктора хватил бы удар.

— Постараюсь не забыть.

— Полагаю, вы отлично провели день, — сказал Виктор, спускаясь по ступенькам и убирая в карман часы.

— Да, восхитительно, — ответила Эви.

Виктор взял Эви за свободную руку, и она внезапно испугалась, что Сент не захочет отпустить ее. Тогда двое мужчин разорвут ее пополам. Мускулы на руке маркиза напряглись под ее пальцами.

— Ваша сестра очаровательна, — произнес маркиз.

— Да, она очень обаятельна.

Эви откашлялась.

— О Боже! Столько комплиментов. Благодарю вас обоих. И спасибо за прекрасный пикник, милорд.

Церемонно кивнув, . Сент ослабил руку, позволив Эви высвободить свою.

— Благодарю вас, мисс Раддик, — сказал он в ответ. — И вы были правы.

— Насчет чего? — спросила Эви, обернувшись, чтобы не выпускать его из виду.

— О дневном свете. Это неописуемо. Раддик, мисс Раддик.

— Сент-Обин.

Как только маркиз с корзиной для пикника вышел на улицу и подозвал извозчика, Виктор схватил Эви за вторую руку. Девушке с трудом удалось оторвать взгляд от Сента и посмотреть в лицо брату.

— О чем это вы? — спросил Виктор, втаскивая ее вверх по ступенькам в дом.

Лангли затворил дверь прежде, чем она сумела увидеть, оглянулся ли Сент, чтобы еще раз посмотреть на нее. Это не имело никакого значения, но ей очень хотелось знать, думает ли он о ней, сохраняет ли в душе хоть тень воспоминания, когда она не маячит у него перед глазами.

— Что ты имеешь в виду?

— Комментарии по поводу дневного света.

— О! Я сказала маркизу, что ему следует иногда появляться при солнечном свете.

— А-а. — Виктор отпустил се и направился по лестнице в свой кабинет, где он, вероятно, и провел весь день.

— Тебе бы тоже не помешало, — сказала вслед ему Эви.

Он оглянулся и посмотрел на нее с высоты лестничной площадки.

— Не помешало бы что?

— Солнечный свет.

— Не думай, что теперь, когда Сент-Обин представил меня Веллингтону, тебе удастся вовлечь меня в дружеские отношения с этим распутником и повесой. Он оказал мне услугу, поэтому я позволил тебе пойти с ним на пикник. Не вздумай взять это за правило. Больше я ничего ему не должен.

Эви вздохнула:

— К твоему сведению, сегодня он вел себя как истинный джентльмен.

— Это потому, что ты держалась как леди. Поздравляю. Эви Раддик, адвокат немытых масс, обедает с человеком, собирающимся снести сиротский приют.

Нет, — если ей удастся сказать свое слово в этом деле.

— Да, Виктор, — отозвалась она, направляясь в малую гостиную. — Спасибо, что напомнил.

Сент подсел к главному столу для игры в фараон в светском клубе.

— Что за дьявольщина эти женские политические чаепития?

Тристан Карроуэй, виконт Дэр, внес свою ставку, затем откинулся на спинку стула и взял в руку бокал портвейна.

— Я что, похож на энциклопедический словарь?

— Ты теперь семьянин и закабален. — Сент потянулся за своим бокалом, не обращая внимания на неодобрительные взгляды остальных игроков. — Так что это значит?

— Я не закабален; я влюблен. Ты тоже должен попытаться. Это чудесным образом изменит твои взгляды на жизнь.

— Спасибо, как-нибудь мы поговорим об этом. Но если ты так влюблен, почему ты здесь и где твоя жена?

Дэр осушил бокал и наполнил снова.

— Политические чаепития — это место, где леди обсуждают, каким образом им лучше всего поддерживать и продвигать политические замыслы своих… мужчин. — Виконт отодвинул свой стул. — Что до остальных вопросов, то не твое собачье дело, где моя жена, и я, черт возьми, настоятельно советую тебе держаться от нее подальше.

Одного взгляда хватило Сенту, чтобы оценить обстановку — напряженное выражение лица Дэра, все еще сжимающего в руке наполовину опустошенную бутылку, и неспешно продолжающаяся за соседними столами игра.