– Конечно, знает. Роберт почти уверен, что мы затеяли игру, чтобы поочередно поймать себе женихов.

– И он решил сказать тебе об этом?

– Ну да…

Джорджиана не дала ей договорить и, увидев, что дети выбежали из Египетского зала, резко поднялась со скамейки:

– Сегодня вечером мы намеревались слегка посплетничать с Робертом.

Люсинда предостерегающе схватила подругу за руку:

– Умоляю, ни слова о том, что я. – себе сейчас сказала!

– Не беспокойся, все останется между нами.

В конце зала появился Эдвард; за ним выстроились в затылок его братья. Люсинда прыснула со смеху, не понимая, что означает подобный парад, и тут вслед за ними в зал неожиданно вошел Роберт.

Неизвестно, что произошло с ним и что он видел, но так или иначе его трудно было узнать. В силу каких-то причин он решил, что связан какими-то взаимными предложениями и договоренностями с Люсиндой.

– Мисс Люсинда! – раздался голос за ее спиной.

Она обернулась и увидела перед собой Эдварда.

– Я должен был вручить вам вот это, – смущенно сказал мальчик, – но чуть было не забыл! – Он вынул из кармана сильно смятую записку и протянул Люсинде.

– Спасибо! – Быстро схватив записку, Люсинда развернула ее и с первого же взгляда узнала почерк Роберта, который на этот раз отличался удивительной аккуратностью.

Могло показаться, что Роберт старательно выводит не только каждое слово, но и букву. Под текстом стояли инициалы «Р. К.».

Роберт приглашал Люсинду на утреннюю верховую прогулку. Но в полдень на обед к генералу был приглашен Джеффри, а после лорд с Барретом намеревались продолжить обсуждение воспоминаний генерала. Протоколировать их беседу, как и в прошлый раз, должна была Люсинда. Это давало ей возможность затем ненадолго прокатиться верхом вместе с Джеффри, якобы для обсуждения деталей будущих уроков.

Немного подумав, Люсинда решила отказаться от приглашения. Она вытащила из ридикюля карандаш и написала несколько слов под текстом Роберта. Снова свернув записку, Люсинду вернула ее Эдварду:

– Передай это, пожалуйста, Карроуэю…

Когда Роберт спустился вниз, Тристан и Брэдшоу уже давно ждали в фойе. Оба они отлично знали, что Роберт ни разу не был ни в одном лондонском аристократическом клубе с тех пор, как пять лет назад уехал в Испанию, где присоединился к своему полку.

– Я приказал подать экипаж, – сказал Тристан Роберту. – Или ты предпочитаешь ехать верхом?

Это был нелегкий выбор. Роберт представил себе, как он забьется в темный пыльный экипаж, вместо того чтобы наслаждаться свежим воздухом и быстрой опьяняющей скачкой на Толли. И все же он решил согласиться с Тристаном.

– Экипаж – это прекрасно!

– Особенно тот, на котором мы поедем, – с гордостью добавил Тристан. – Итак, вперед?

Роберт утвердительно кивнул, при этом ни один мускул не дрогнул на его мрачном лице; дворецкий с беспокойством посмотрел на него, отворяя дверцы экипажа.

Роберт влез последним, вслед за Брэдшоу и Тристаном. Он чувствовал, что в любую минуту может повернуться и уйти и при этом ни тот ни другой не попытаются его остановить. Невольно Роберт вспомнил слова Брэдшоу, что он так и не сумел устроить свою жизнь.

Тяжело вздохнув, Роберт поудобнее уселся на заднем сиденье. Его устраивало, что оба его спутника заметили, с какой неохотой он согласился ехать в экипаже, а главное, что ни тот ни другой не прочли страха в его глазах. Нет, не перед темнотой экипажа или перспективой войти в ненавистный аристократический клуб. Он с содроганием думал о том, как увидит, выйдя из клуба, пугающую своей трагической чернотой глубокую заводь у высокого берега реки.

– Мне в голову пришла мысль, – прервал Брэдшоу становившееся тягостным молчание.

– Тебе в голову пришла мысль? – усмехнулся Тристан. – Неужели такое с тобой бывает?

– Представь себе – бывает. Я просто хотел сказать, что Сент-Обин теперь стал частью нашего союза. Мы можем привлечь его и герцога Уиклиффа, чтобы восстановить членство в клубе «Уайте».

Тристан удивленно выгнул брови:

– Насколько я помню, только я один выбыл из этого клуба, причем случилось это по твоей вине.

– Потому-то я и намерен добиться твоего восстановления там.

– Не беспокойся, Шоу, мне даже нравится быть откуда-то изгнанным. Это всегда напоминает Джорджиане, как сильно я ее люблю!

Подобный мрачный юмор тронул Роберта; он невольно вспомнил собственное поражение и с сарказмом добавил:

– А также то, как сама она нередко злилась на тебя!

– Согласен, – кивнул Шоу, – у меня тоже есть немало тому примеров.

– Не сочиняй, это слова Роберта, но мне это вовсе не интересно. К вашему сведению, друзья мои, я собираюсь поехать недели на три к отцу, и это меня сейчас занимает куда больше, нежели все остальное.