— Что эта особа здесь делает? — грубо спросила она.

— Доктор Тейлор будет ассистировать мне при осмотре.

— Ассистировать? С каких это пор тебе требуются ассистенты, чтобы осмотреть меня?!

Кэтлин знала, что эта негодующая красотка не бывшая жена Патрика Фалконера. Но не из-за нее ли он перестал носить на руке обручальное кольцо? Если это так и Габриела Сент-Джон расстроила семейную жизнь Патрика, то их отношения тоже, видимо, не сложились.

— Я не желаю ее видеть! — взвизгнула Габриела.

— Она здесь останется, или же не будет никакого осмотра.

— Это преступно! Врач не имеет права вести себя подобным образом! Я страшно беспокоюсь, что опасно больна. А ты мне отказываешь в помощи! Интересно, что скажет главный хирург, узнав о твоем поведении!

— Он найдет его ужасным, Габриела. Но послушай меня. Если я найду хоть какие-то отклонения, то доктор Тейлор проведет повторный осмотр. Тогда ты услышишь два мнения. Неужели тебе этого недостаточно?

— Какие-то отклонения? Патрик, умоляю, ты ведь не думаешь, что найдешь их у меня? Эти признаки какой-то страшной болезни?

— Я не говорил ничего подобного, Габриеля.

— Ошибаешься, Патрик! Может быть, ты думаешь, что я в тебе заинтересована? Что хочу тебя? Но это же глупо! — Габриела повернулась к Кэтлин и высокомерно заявила: — Я обручена, доктор Тейлор, и собираюсь выйти замуж.

Изящным жестом она протянула Кэтлин левую руку с наманикюренными ногтями и перстнем с бриллиантом в золотой оправе на пальце. Это можно было расценить как своеобразное извинение за грубость.

— Имя моего жениха — Кайл Ферфакс. Вы, конечно, слышали о нем. Впрочем, кто не знает этого блестящего окружного прокурора! Осенью Кайл будет баллотироваться в сенат. Я хочу быть рядом с ним. Помогать, а не стонать по поводу своего здоровья. Я слишком люблю Кайла. Кроме того, поймите, доктор Тейлор: он нужен нашему штату и всей стране! Если же окажется, что я больна, то…

Это был смелый монолог. Полный самоотверженности, жертвенности и добра. Будущая миссис Ферфакс готовилась стать образцовой женой будущему сенатору. Уж не говоря о грандиозном успехе, который несомненно ждал ее в высшем свете. Правда, Кэтлин была совершенно уверена, что Габриела Сент-Джон ничем не больна. Да и будущая супруга будущего сенатора, несомненно, это знала…

— Я пришла сюда лишний раз убедиться, что здорова, доктор Тейлор, — призналась она. — Или же узнать горькую правду от компетентного врача, которому доверяю.

Габриела вновь повернулась к Патрику и заговорила уже иным тоном:

— Ты обязан сделать это для меня, Патрик! Ты вообще мой должник! Но ведь ты не лучше его, не так ли? Ты так же жесток, как…

— Довольно, Габриела! Почему бы тебе теперь не рассказать доктору Тейлор то, о чем говорила час назад мне?

— Что ты имеешь в виду?

— Опухоль, которую ты якобы у себя обнаружила.

— Убирайся отсюда, мерзавец! И вы тоже, доктор Тейлор! Я сейчас слишком раздражена, чтобы обследоваться. Отложим все это! Воображаю себе реакцию Кайла, когда он узнает о том, что здесь сейчас произошло! Эта больница существует на деньги налогоплательщиков. Поэтому столь оскорбительное отношение здесь ко мне нельзя назвать иначе как бессовестным издевательством над обществом!..

Раньше, когда Кэтлин требовалась поддержка, Патрик всегда оказывался рядом. Тогда ей было достаточно одного его присутствия, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Сейчас он ждал такой же помощи от нее.

Может ли она помочь ему? Достаточно ли будет одного ее присутствия для усмирения бури эмоций, несомненно, бушевавшей в душе доктора Фалконера после всего, что произошло? Вряд ли.

Но Кэтлин уже знала, чего Габриела так добивалась от Патрика. Ей нужно было почувствовать прикосновение его рук к своему обнаженному телу. Симулируя уплотнение молочных желез и болей в тазобедренном суставе, Габриела провоцировала его. Волей или неволей, но он, как врач, должен был прощупать грудь пациентки и ее бедра.

Кэтлин стала свидетельницей поразительной женской наглости. То, что делала Габриела, конечно, выглядело аморально, грязно, неприлично, но за всем этим сквозила твердая уверенность: Патрику непременно захочется до нее дотронуться! Захочется, несмотря на ее помолвку и скорое замужество.

Мечтала ли Габриела только почувствовать его прикосновение или же ей нужно было заставить Патрика страдать? Последнего она, несомненно, добилась. Хотя, возможно, желала, чтобы эти страдания были более мучительными.

Кто же она, эта женщина?

Кэтлин сомневалась, что когда-нибудь сможет это узнать…

По пути из смотрового кабинета они с Патриком не сказали друг другу ни слова. Он выглядел мрачным, напряженным и каким-то озлобленным.

Кэтлин ненавидела Патрика, когда тот начинал злиться. Как врач, она видела все последствия подобного состояния души. Знала, какую огромную нагрузку оно дает на сердце, артерии, сосуды головного мозга, работу желудка.

— Вы готовы выслушать мое мнение, уважаемый доктор Фалконер? — спросила Кэтлин официальным тоном, сама удивившись своей смелости. — Я согласна с вашим диагнозом: случай и впрямь неординарный.