– На объективную реальность можно влиять субъективной волей, не выраженной в действии. Усилием воли создать «магическую линзу, через которую можно как рассматривать «нечто», определяющее суть и смысл происходящего, так и концентрировать пучок собственной энергии. Полное знание о «линзе» недостижимо, но достижимо познание практических эффектов ее использования…

– Вы подразумеваете возможность управления Реальностями? – спросил Андрей.

– Какой смысл вы вкладываете в данный термин? – Удолин наклонил голову и направил в грудь Новикова палец с длинным, желтым от табака ногтем.

Новиков, как умел, объяснил. В духе полученных от общения с «Высшим разумом» намеков.

– Так-так… Это близко. Вы пришли к этой гипотезе умозрительно или…

– Пожалуй, что умозрительно. А вы? Нельзя, кстати, предположить, что описанная вами схема смены цивилизаций может быть результатом такой вот «игры Реальностями»? А ваши «психоматрицы» – это способ сохранения личностей «игроков» при коррекциях или полной смене Реальностей? Как спасательная шлюпка или парашют? – Помолчал секунду и, как иногда у него случалось, неожиданно для самого себя спросил: – Да вот и вы, Константин Васильевич, сколько раз таким способом меняли оболочку?

Нет, профессор не удивился и не возмутился. У него просто изменился взгляд. Это трудно объяснить словами, но выглядело примерно так, как если бы человек разговаривал с ребенком, стараясь его занять и развлечь, а тут его окликнул бы внезапно подошедший знакомый, причем равного возраста и положения. Вот такую смену мимики и выражения глаз уловил Новиков.

– Интересно, интересно, – как-то задумчиво произнес Удолин. – Мне начинает казаться, что не я вас «просвещаю», а вы решили использовать мою болтливость в собственных целях. Каких, хотелось бы выяснить?

– А разве вы уже забыли, с чего начался наш товарищеский ужин? Я вас спросил – что именно в вас лично или в ваших научных разысканиях заинтересовало красного жандарма Агранова? Его что, волнуют проблемы древних цивилизаций? Или он бескорыстно увлечен эзотерикой? Поклонник мадам Блаватской в свободное от политического сыска время? Или все же ему требовалось получить от вас нечто конкретное? Может быть, как раз способ сменить материальную оболочку? Вы готовы рассеять наше с Александром Ивановичем недоумение?

– Ваша ирония, коллега, мне понятна, но он действительно изучал в свое время труды не только Блаватской, но и кое-что посерьезнее и обладает некоторым природным даром, так что и здесь есть тема для разговора…

А Шульгину вдруг неожиданно и до ломоты в скулах надоело слушать эти разговоры. Вообще в последние дни разговоров было слишком много. Несмотря на некоторые динамичные повороты сюжета. Но в основном все разговаривали, с непреодолимой и глупой страстью, как купчихи у Островского или персонажи новелл Джером Джерома: «Присядьте, я расскажу вам мою историю…» Он решил это дело хотя бы для себя прекратить.

Встал, никого не отвлекая, вышел из гостиной. В кабинете достал из ящика письменного стола пистолет. Лежавший там еще со времен посещения Берестина «браунинг хай пауэр». Его можно было тоже посчитать мистическим элементом этой квартиры. Отчего-то ни Алексей, ни Новиков при всей склонности к оружию и даже при действительной в нем потребности отсюда его не забрали. Ну а он возьмет, предрассудки ему не свойственны, в город же выйти без надежного, причем не бросающегося в глаза оружия было бы странно.

Кстати, как раз Сашке пистолет не особенно нужен. Его умения управлять внезапной ситуацией, а также способностей к малоизвестным боевым искусствам вполне хватило бы на любой жизненный вариант, но даже великий русский поэт Твардовский сказал: «А все же, все же, все же…» Пусть и по другому поводу. Шульгин надвинул на ремень френча кобуру из тщательно выделанной толстой кремовой кожи на левую сторону, по-немецки. Проверил, насколько легко выдвигается из пенала под крышкой запасная обойма на тринадцать бочкообразных девятимиллиметровых патронов. Убедился, что и остальные нужные для прогулки по революционной столице предметы у него при себе. Заглянул в гостиную.

– Андрей, я тут схожу, прогуляюсь…

Новиков, увлеченный беседой, кивнул. Давай, мол, гуляй, не маленький. И только когда щелкнул замок выходной двери, крикнул вслед, спохватившись:

– Далеко ли?

– Да так, в район Самарского…

– Ладно, позвонишь…

Новиков не имел оснований волноваться еще и на тему Сашкиной безопасности.

На улице сегодня было тихо и солнечно. Словно опять вернулся август.

Шульгин шел сначала вверх по Петровке, потом, сокращая путь, мимо будущего «Будапешта» вывернул на Неглинную.