Мы воспользовались заминкой и облачили его в пиджак. Меня защекотало предвкушение: какими глазами Нинель взглянет на расхристанного чудика, который явился к ней без носков, но в импортном пиджачке... Ведомый и ободряемый нами, Славик оказался во дворе Надежды Гавриловны. Я проговорил в неукротимом щегольстве подначки:

— Скажете, что вы хотите быть нужным, но не из-за головы. Она ищет такого.

Он подался назад, мы стиснули его, пошла борьба. Парнишка с прутиком взмахнул им и хлопнул Славика по лысине. Это было лишне, Филёный стал отнимать прут. В это время Славик вывернулся к калитке и тут же сильно, с болью ойкнул. Наткнулся лицом на конец прута. От дома закричала Нинель: — Что там такое? — То, что я замечен ею, полоснуло меня внезапным страхом, бросило в бег, другие были ближе к калитке — на миг мы застряли меж столбиков ограды и, испытав их на прочность, понеслись по ночной улице.

Филёный схватил за плечо парнишку, что давеча помахивал прутиком:

— Если он без глаза остался — на меня навесят, а ты как ни при чём, пас-с-скуда!

Мы ждали — Генка так ударит, что парнишка, скорчившись, осядет на землю. Но ему отпустили только пощёчину. Филёный подержал его за горло и резко толкнул от себя. Наша группка переминалась с ноги на ногу, молчание звенело тревогой. Генка хотел что-то сказать — может быть, крикнуть: «Спасибо за вторую судимость!» — дёрнувшись всем телом, как это проделывают блатные. Но он не крикнул, хотя страсти в нём клокотали, повернулся и пошёл прочь по переулку. Других тут же потянуло по домам.

Мне же больше подходила прогулка, которая привела меня туда, куда только и могла привести. Луну скрыли облака, ночь была совсем тёмная. Я с задворок проник на огород Надежды Гавриловны, подкрался к дому с тыла. На часть веранды, расположенную с этой стороны, выходила вторая дверь комнаты; дверь была открыта, слышались голоса. Говорила, главным образом, хозяйка, которую обеспокоил шум стычки и побудил вмешаться.

— Утром пойдите и снимите побои! — дала она настоятельный совет Славику.

«Снять побои» означало получить у врача справку о наличии телесного повреждения.

— Не хватало мне только судиться, — пробормотал Славик.

— Было хулиганство, а вы заявление не подадите? — произнесла хозяйка с такой укоризной, что стало ясно: без заявления не обойдётся. Надежда Гавриловна не упускала момента выступить на стороне порядка.

Донеслись слова Нинель:

— Наскребла в холодильнике...

Судя по разговору троих, глаз пострадавшего заплывал опухолью, и Нинель приняла меры: соскребла изморозь со стенок морозилки, сделала компресс. Хозяйка отправилась спать, позволив мужчине остаться в доме.

— Это же оказание помощи, — было произнесено со значением. Характер происшествия предполагал исключение из правил, сердоболие выступало на первый план.

Я сидел на корточках перед кустами крыжовника, глядя через просвет в комнату. Нинель стояла боком ко мне подле Славика, сидевшего в кресле: он откинулся на его спинку, придерживая на глазу примочку.

— Не понимаю, как я мог пойти с ними, — сказал с подчёркнутой, мне показалось, досадой на себя. — Им очень хотелось, чтобы я пошёл, а я не хотел доводить до ссоры...

— А я довела до злости этого соседского мальчика Валерия, — покаянно поведала Нинель, и нервы загудели во мне тревожаще-нежно.

Она сокрушалась, что говорила со мной так, «как не должна была говорить», что «опустилась до чёрного фарса», «до болезненного позёрства».

— Он такой непосредственный и, конечно, оскорбился... дошло до злой чехарды, — её виновато потухший голос стал громче: — Хотя он не зол!

Славик неопределённо буркнул.

— И тот дерзкий парень, атаман: что один, что другой — такие забавные с их гордостью. Парень принёс мне рыбину в подарок.

— Щуку? — шутливым голосом спросил Славик.

— По-моему, это был сазан. Большущий и ещё живой, — сказала Нинель, в то время как я мысленно снял кепку перед Филёным: куда мне до него! Ковырнула мыслишка, что мне Нинель не обмолвилась о подношении.

Она рассказала Славику, как попросила Филёного выпустить рыбу в озеро.

— Он было обиделся, хотя, конечно, видел, что я не собираюсь его обижать. Говорю: «Спасибо! Прекрасный сазан, и пусть он живёт, ладно? Я буду вам очень благодарна».

— Поспешил исполнить? — всё так же шутливо сказал Славик.

— Он улыбнулся очень хорошей улыбкой: «Раз вы просите...» И пошёл выпустить.

— Вы поверили?

— Было видно по его лицу, по улыбке, — ответила она, а я прикинул, когда Генка заявился к ней?

Её катали на его плоскодонке, а он тем часом хлопотал о сюрпризе. Потом произошло известное, она вернулась с пляжа домой, тут-то и приспел Генка с добытым для неё. Мелочным он не был и, скорее всего, вправду бросил рыбину в воду. Ему обещали благодарность — и он почувствовал, будто его и Нинель связала некоторая близость. Позже увидел её со Старковым за столиком кафе, нутро взыграло, и он устроил нахаловку с чтением стихов. Мне ревниво подумалось, что их фривольность не оскорбила Нинель и слова «дерзкий парень» в её устах не прозвучали как осуждение.