– Ты уже убивал людей, Милфорд. И сейчас, я не жду от тебя пощады.

– Итак, ты выбрал свою участь, священник, – мрачно изрек Милфорд.

– Отец небесный, – проговорил Джессоп, – вверяю тебе свою душу.

– Нет!!!

Вопль Эйлин потонул в громе пистолетного выстрела. Воздух наполнился дымом. Она подбежала к кучке мужчин, собравшихся на лужайке. Преподобный отец Джессоп лежал на спине. Милфорд стоял над ним, держа в руке пистолет. Филан и остальные мужчины молча смотрели на поверженного священника. Эйлин метнулась к Джессопу и бросилась на колени. Она опоздала: преподобный отец был мертв.

Эйлин резко обернулась к приспешникам Милфорда:

– Как вы позволили ему убить старика священника? Что вы за люди?

Мужчины смотрели на нее бесстрастными глазами.

– Где свидетельство, Эйлин? – спросил Филан.

– Почему ты не остановил его? – закричала она на деда.

– Приведите второго! – бросил Филан, оглянувшись через плечо.

Его люди схватили Джека, стоявшего на крыльце церкви, выволокли его на середину лужайки и грубо бросили на землю, к ногам Филана. Эйлин встала между Джеком и Милфордом.

– Ты не посмеешь! – крикнула она.

Милфорд взял пистолет, протянутый одним из его охранников, проверил, заряжено ли оружие, и нацелился в голову Джека.

– Где свидетельство? – спросил он у Эйлин. – Говори, или Джек тоже отправится к праотцам.

Эйлин взглянула на Милфорда, потом на Джека.

– В сарае, под крышкой люка. Свидетельство лежит на верхней ступеньке, там же письмо моей бабушки. Она написала Карлу два письма, одно отправила, а второе здесь.

– Ты и его откопала? – прорычал Филан.

– Оно хранилось у меня много лет.

Милфорд убрал пистолет и пошел прочь, Филан двинулся за ним. Она опустилась на землю, прижавшись щекой к траве. Джек положил руку ей на голову.

Она почувствовала запах Лондона, несмотря на то, что окна в карете, нанятой Филаном, плотно закрывали кожаные шторки. Знакомые ароматы! Пахло угольной пылью, сточными водами и лошадьми. Должно быть, они проезжали мимо реки: Эйлин слышала, как перекликаются лодочники, пробираясь сквозь туман.

Ее связанные руки лежали у нее на коленях. Хорошо хоть, Филан снял повязку с ее глаз и вытащил кляп изо рта. Он сидел напротив своей пленницы и смотрел на нее.

Эйлин услышала голос Милфорда. Он спрашивал, как добраться до дворца. Скажи еще им, что ты везешь кузину короля и королевы на верную смерть, подумала она. Карета опять тронулась.

Бесконечное путешествие подходило к концу. Эйлин знала, что жить ей осталось недолго. Вряд ли Вильгельм и Мария будут устраивать судебное разбирательство. Они убьют ее по-тихому, без лишнего шума.

Какой же наивной она была! Она верила, что Милфорд скорбел вместе с ней по ее родителям, что он разрешил ей остаться в Ронли-Холле из добрых побуждений и что из тех же добрых побуждений он пытался найти ей мужа. Она относилась к нему с благодарностью… Интересно, чем наградят его Вильгельм и Мария, когда он доставит ее к ним? Может быть, они отдадут ему ее земли?

Или земли все-таки отойдут к Филану? Предупрежденная Нейлом и Дунканом, она не доверяла своему деду, однако ей и в голову не приходило, до какой степени может дойти человеческая жадность. Она недооценила Филана, в результате чего погиб преподобный отец Джессоп, а Джек лишь чудом избежал той же участи.

Эйлин слышала рассказы о человеке, которого разрубили на десять кусков на глазах у ее мамы. Раньше ей казалось, что Филан проявил такую жестокость, потому что обидели его драгоценную дочку. Теперь она понимала: жестокость доставляла ему удовольствие. Она видела, с каким лицом он смотрел на убитого Джессопа. Если бы Милфорд не нажал на курок, то нажал бы Филан.

Сколько же раз она оказывалась жертвой собственной глупой доверчивости!

Но самое большое разочарование постигло ее с Нейлом Маккарри. Ему она отдала свое сердце. Эйлин торопливо смахнула набежавшую слезинку, опасаясь, как бы ее не заметил Филан. Дункан – единственный человек, который оправдал ее доверие. Вспомнит ли он когда-нибудь о ней? И вспомнит ли о ней Нейл?

Эйлин не могла забыть его ласки и поцелуи. Она любила его, даже после того, что между ними произошло. Слезы градом покатились по ее лицу, она не могла их остановить. Филан протянул ей носовой платок.

– Утри слезы, – пробурчал он. – Скоро ты встретишься со своими коронованными родственниками.

– Почему ты такой бесчувственный?

Он тихо засмеялся:

– Мы с тобой чужие, Эйлин. Да, в тебе течет моя кровь, но ты ничего для меня не значишь. Твоя мать тоже была для меня чужой. Она раздражала своим упрямством. И потом, не забывай: ты сама меня нашла. Я знал о твоем существовании, но не собирался тебя искать.