Пальцы Джады конвульсивно сжали деревянную стой­ку перил. Как мог Клинтон такое с ней сотворить?! Неуже­ли он ее в самом деле так ненавидит?! А дети? Они не могли согласиться бросить маму! Заставил? Наврал что-нибудь? Джада замотала головой, словно пытаясь отогнать кошмарную реальность. Увы, жест отчаяния не вернул ей детей.

Браку конец. Это понятно. Семьи больше нет, но детей она найдет, вернет домой, защитит! Дом и дети – вот тот алтарь, на который она, как жертвенного агнца, возложила свою жизнь, и никто не сможет отнять их у нее. Ей доста­нет сил отстоять cвoe.

Она будет сильной. Потом. А в этот страшный миг Джада уронила голову на колени и тихонько заплакала.

– Хочешь, я поеду с тобой? – в сотый раз повторил Тони, высаживая Энджи у терминала. – Тебе вовсе не обя­зательно делать это в одиночку. Я с радостью отложу командировку и присоединюсь к тебе.

– Нет, папуля, лучше я сама. – Энджи погладила отца по руке. – Мама тоже предложила помощь; все вместе мы могли бы устроить целый спектакль, но я решила просто зайти, сложить вещи и удалиться. Пусть стерео и блендер остаются у Рэйда. Бог с ними. Я заберу одежду, фотогра­фии и… ну, ты понимаешь.

– А он что, тоже там будет? – прорычал Тони. – Этот сукин сын…

– Он и не догадывается о моем приезде, – перебила Энджи – ей не хотелось сейчас слушать отцовскую ру­гань. – Успокойся, не собираюсь я с ним встречаться. С Рэйдом покончено. Но одежда мне пригодится. – Она опустила взгляд на свой дешевенький костюм.

– Ладно. Рабочих наняла, как я просил?

– Угу. – Энджи протянула руку к заднему сиденью за сумочкой и косынкой. – Двоих ребят на грузовичке. Они курсируют между Нью-Йорком и Бостоном, так что на следующей неделе все вещи будут у тебя дома.

Кивнув, Энтони Ромаззано неуклюже обнял дочь.

– Ну что ж, детка… До встречи. От лимузина точно от­казываешься? А деньги нужны? – добавил он, когда Энджи уже открыла дверцу.

Она кивнула. Очень не хотелось бы принимать помощь отца, но с наличными и впрямь туго. Тони протянул ей две стодолларовые бумажки и кредитку на ее имя.

– На всякий случай, детка.

Глаза Энджи наполнились слезами.

– Спасибо, папуля. Большое спасибо.

– Не за что. Вечером вернешься?

– Обязательно, – без колебаний пообещала Энджи. —. Возможно, перед отлетом посижу с Лизой в кафе, но к ночи вернусь непременно.

Энджи, по обыкновению, приехала заранее, так что, когда объявили посадку, успела занять переднее место у окна. Впрочем, на одиннадцатичасовом утреннем рейсе всегда народу немного. Люки уже были задраены, а место рядом с Энджи осталось пустым. Она устроилась поудоб­нее и закинула ногу на ногу.

Энджи не сказала бы наверняка, зачем ей понадобился этот визит домой. Тяга преступника на место преступления? Или острая необходимость сжечь за собой мосты? Скорее второе, хотя и от первого что-то определенно есть.

Лизу она не предупредила. Рэйда тем более. Ему-то уж точно ни к чему знать о ее приезде. То, что принадлежит Рэйду, она увозить не собирается. Даже не прикоснется ни к его личным вещам, ни к тому, что было подарено или куплено в семью, зато уничтожит все свои следы. Пусть Рэйд знает, что даже духа ее в этих стенах не осталось!

Дом вбирает в себя черты живущих в нем людей – Энджи всегда так считала. Новая обитель отца казалась такой же одинокой и потерянной, как и сам хозяин. Жили­ще семейного человека, утратившего семью, – вот что такое этот его дом. Квартира матери и того хуже… Но Энджи сохранила память о другом доме – том, где они жили семьей. Он дышал теплом. В каждом горшочке с цве­тами, в каждой подушке на диване, в каждом снимке в ра­мочке и записке, магнитом прилепленной к холодильнику, чувствовались любовь и забота. Там всем жилось уютно. Именно такое гнездышко она и начала вить для Рэйда. На­чала. Но уже не закончит.

Не так-то просто распрощаться с прошлой жизнью. Куда труднее, чем казалось. Чем больше Энджи думала о том, что ей предстоит сделать, тем больше убеждалась – в одиночку не справиться. И Лиза – единственный человек, к которому можно обратиться за помощью. Вынув теле­фонную трубку из гнезда в кресле, Энджи сунула в про­резь карточку, набрала номер – нарвалась на автоответ­чик. Ч-черт! Что ж, придется оставить сообщение и наде­яться, что Лиза не проведет весь рабочий день в суде.

– Лиза, – произнесла она в трубку, – надеюсь, ты ус­лышишь это сообщение сегодня, потому что я хочу попро­сить тебя об одолжении. Перезвоню через час.

Только нажав кнопку отбоя, Энджи сообразила, что не назвала себя. Что, если Лиза не узнает на автоответчике ее голос? С досадливым вздохом она вернула трубку в гнездо и прижалась виском к иллюминатору, устремив взгляд на пену облаков.

Она совершенно обессилела, словно вся жизненная сила внезапно улетучилась из нее, как воздух из проколо­того шарика; Нелегко ей придется… гораздо тяжелее, чем представлялось. Вернуться в Бостон, вновь войти в свой – бывший – дом, где погибло столько надежд, вновь увидеть спальню… Что ж, по крайней мере, при ней будут двое сильных ребят, она постарается покончить с неприятной задачей как можно быстрее. Да и Лиза, если удача улыб­нется, поддержит подругу в трудный час. Рэйда бы увидеть хоть на минутку, в последний раз… Вот тогда она, навер­ное, вздохнула бы свободнее. Высказала бы ему в лицо прямо и откровенно, что он убил часть ее души, возможно, лучшую часть, – и половина бремени упала бы с плеч. По­ступок не слишком благородный, зато оправданный с точ­ки зрения самосохранения.