Когда мужчины отодвинули стулья и стали потягиваться, она начала собирать посуду.

— Это сделают Люк с Баком, — остановил ее Коннор, легонько кладя руку ей на запястье.

— Мне не трудно, — ответила она. Коннор покачал головой.

— Сейчас их очередь.

Люк уже вскочил на ноги, таща за собой Бака:

— Коннор прав. Сегодня наша очередь.

Мэгги скептически поглядела на мужчин. Бак, по-видимому, ничего не знал о своей очереди, и его внезапный энтузиазм имел какую-то связь с полученным от Люка тычком под ребра. Мэгги сама себе удивилась, не заострив внимания на этом факте.

— Тогда прошу меня простить, — тихо произнесла она. Рука Кониора соскользнула с ее талии, и Мэгги вышла из кухни.

Она устроилась в кабинете Коннора. Звон посуды и смех из кухни перестали доноситься туда, когда она закрыла дверь, перестали существовать, как только она осталась наедине со своими мыслями.

Ей приходило в голову, что она, вероятно, любит его. Эта мысль одновременно возбуждала и пугала ее и выворачивала наизнанку желудок. Она чувствовала себя слабой и робкой и сама над собой смеялась. Приказывала себе быть благоразумной, убеждала, что не понимает своих истинных чувств и вряд ли сможет понять чувства Коннора. Ничто не указывало на то, что он вообще способен на тонкие чувства, и с неожиданным прозрением Мэгги поняла, что это не имеет значения. Что бы она ни чувствовала, Мэгги знала — ее чувства не зависят от того, что он думает о ней или какие чувства испытывает к ней.

Уголком глаза Мэгги заметила на крыльце движение. Она подняла глаза от нераскрытой книжки на коленях и увидела, как Коннор пересек двор перед домом и направился к конюшне. Она отложила книгу и подошла к окну. Через несколько минут она увидела, что он ускакал верхом, и внезапно, неожиданно на нее волной накатило невероятное одиночество.

К тому времени, когда Коннор вернулся, уже спустилась ночь. Работники ушли в свой домик, а Дансер в свою комнату. Мэгги на кухне грела воду на плите. Обитая полосами меди бадья для купания была придвинута к самому насосу, но, несмотря на близость к источнику воды, пол был покрыт лужицами.

Коннор удивился, но сразу ничего не сказал. А потом он слишком заинтересовался. Он стоял в дверях и наблюдал, ожидая, когда Мэгги его заметит. Пар от кипятка разрумянил ее щеки и окружил розовой дымкой щеки и лоб. Прядки волос влажно вились у затылка и на висках. Кожа ее сияла. Она тихо напевала про себя колыбельную, как он подумал, а губы изогнулись в нежной улыбке. Кон-нору захотелось знать, думает ли она сейчас о младенце, затем решил, что этого не может быть. Она не стала бы поднимать большой чайник, полный горячей воды, если бы помнила о ребенке.

Мэгги обернула полотенцем ручку чайника и приготовилась нести его к бадье.

— Не смей, — сказал Коннор.

Мэгги чуть не обварилась, уронила полотенце и ударилась бедром об плиту. Она поднесла ладонь ко лбу и слабо улыбнулась Коннору.

— Ты меня напугал, — сказала она. — Я видела, как ты ехал в этом направлении, но не слышала, как ты вошел.

— Что это ты делаешь?

Улыбка Мэгги стала неуверенной, в ней отразилось смущение.

— Я считала, что это очевидно. Готовлю ванну.

— Это-то очевидно, — сухо произнес он. — Я спрашиваю, почему ты делаешь это одна?

— Так бы и спросил, — чопорно ответила она. Подняла полотенце и снова обернула им ручку. Но не успела поднять чайник: Коннор очутился рядом с ней и перехватил его.

— Ради Бога, позволь мне. Ты обожжешься. — Он вылил воду в бадью. — Тебе следует быть более осторожной с ребенком.

Мэгги испытала искушение утопить его. Но вместо этого взяла пустой чайник и поставила его в раковину.

— Со мной все в порядке, — сказала она и обернулась к нему, уперев руки в бока. — И с ребенком все в порядке. Немного тяжелой работы никому из нас не повредило.

— Она быстро прошла мимо него. — Я иду спать.

— А как же твоя ванна?

— Моя ванна? — переспросила она, остановившись в дверях. — Я приготовила ее для тебя.

Коннор понял, что это был прощальный выстрел. Он не пытался позвать ее или пойти за ней. Ему с внушающим тревогу постоянством удавалось выводить Мэгги из себя. И не всегда намеренно.

Грустно покачав головой, Коннор разделся и бросил одежду на пол. Медленно погрузился в воду, подтянув колени к груди. Вода плескалась о края бадьи. Он набрал несколько пригоршней горячей воды и поплескал на плечи, затем погрузил голову под воду, как следует намочил свои черные волосы и затряс головой, вытряхивая лишнюю воду с естественностью промокшего щенка.

Стоя в дверях, Мэгги рассмеялась.

— Я думал, ты пошла спать, — сказал Коннор, с удивлением поднимая глаза. Он пальцами взъерошил мокрые волосы и смущенно ей улыбнулся.

Я и пошла, а потом вспомнила, что у тебя нет полотенец. — Она положила пару полотенец на стол, откуда Коннор мог их достать, и собралась уходить. Почувствовав, что Коннор схватил ее за подол и дернул, остановилась. Посмотрела на него через плечо:

— Что?

— Ты все еще на меня злишься? — спросил он.

— Я возмущена, — заявила Мэгги. — Раздражена. Я в отчаянии.