Шрифт:
Данте задрал рубашку повыше и теперь мог видеть верхнюю часть ее приподнятых бедер и куст густых черных волос между ними, мог убедиться, как она ждала того, чего якобы не хотела и не могла.
Он ласкал нежную кожу внутренней стороны бедер и видел, как ее тело тянется навстречу его руке. В его голове проносились эротические видения, в которых он целовал те места, где сейчас скользила его ладонь, и даже чуть выше. Он представлял себе, как его язык ласкает нежные складки, скрытые этими темными зарослями. Их надо лишь слегка раздвинуть… До него долетели тихие стоны, выражающие мольбу о полном удовлетворении желания, которое сжигало ее лоно.
Вид ее обнаженного живота, ритмичное раскачивание бедер, собственные фантазии, ее стоны и вскрики удовольствия, изумление оттого, что он касается ее интимнейших мест, – все это обостряло, возносило на все более высокий уровень его вожделение. Когда он решился проникнуть пальцем в расщелину, которую прикрывали завитки волос, его страсть достигла апогея, и наступило семяизвержение.
Пока он пребывал в состоянии, близком к потере сознания, Флер сползла с его колен и оперлась на собственные ладони и колени. Она устремила на него свой взгляд и какое-то время молча изучала его. Данте сомневался, что его оргазм вернул ее к действительности, поскольку она была слишком неопытна, чтобы понять, что произошло. Вероятно, интимное соприкосновение ее ягодиц с его коленями напугало ее. Она смотрела на него так, как смотрит загнанное в угол животное на охотника.
Он потянулся к ней:
– Вернись, Флер.
Она отодвинулась еще дальше и приподнялась на коленях. Она торопливо прикрыла свою наготу и стала застегивать пуговицы халата.
– Я не понимаю тебя. Ты не нуждаешься во мне для этой цели.
– Если бы ты была не нужна мне, мы не оказались бы здесь сейчас. – Прислонившись головой к стене, он смотрел, как она приводила в порядок свою одежду. – И потом, я думаю, ты очень хорошо меня понимаешь. Ты не понимаешь себя.
Она поднялась на ноги.
– Нет, Данте. Это ты забываешь истину. – Она отвернулась. – Мне следовало принять во внимание твое предупреждение, что ты не будешь добрым сегодня.
Он вскочил, схватил ее за руки и повернул лицом к себе:
– Ты сочла меня недобрым, Флер? Если бы я решил тебя взять, ты думаешь, те голоса в соседнем саду меня удержали бы? Я не уверен даже в том, что ты могла бы меня остановить.
– У меня не было бы иного выбора, как попытаться сделать это.
– Мне так не кажется. Не притворяйся, что тебе это неприятно.
Она высвободила руки и пошла прочь.
– Не делай этого впредь, Данте. Это не принесет нам ничего хорошего, даже если поначалу мне и понравится.
Флер опять сидела у окна своей спальни, поскольку сон к ней не шел. Праздник в доме по соседству подходил к концу, с улицы доносились приглушенные голоса разъезжающихся и прощающихся гостей.
Данте все еще был в саду среди цветов. Что он там делает? Вероятнее всего, заснул.
Из ее головы не выходила мысль о том, что еще недавно она находилась там с ним. Это были сладостные воспоминания об упоительной ночи и замечательной музыке, о жарких объятиях. Головокружительные воспоминания о пережитом коротком удовольствии, подобном тому, которое она испытала за живой изгородью в Дареме.
Ужасные воспоминания, которые овладевали ею, когда он касался ее таким скандальным образом. Шок от умопомрачительных ощущений. Она чувствовала, как в нем возрастает некая неуправляемая энергия. Из тумана, который он создал в ее голове, рождалось осознание собственной уязвимости. Открыв глаза, она увидела свои согнутые и раздвинутые ноги и его руку, которая скользила по ее животу вниз, к волосам между ног…
И кровь. Она видела что-то красное на своих бедрах. Этот образ был в ее голове, но он был таким ярким и реальным. И его воздействие оказалось столь сильным, что испытанное удовольствие мгновенно улетучилось.
И только снова оказавшись в спальне, она начала согреваться. Возвращаться к жизни. Вместе с этим воскресением появилось страшное разочарование, которое она уже испытывала в Дареме. Отвращение к собственной ненормальности.
Данте все не шевелился. Он продолжал сидеть там, подогнув ногу и приподняв колено, голова его была прислонена к стене, словно он смотрел на небо.
Он был недобрым по отношению к ней. Он не нуждался в ней в таком плане, тем более в эту ночь, когда он наверняка провел вечер с любовницей. Это было жестоко с его стороны —напоминать ей о том, чего она не умеет дать. Разве не мог он сдержать себя после того, когда уже побывал с женщиной? Уж не оказалась ли она слишком безрассудной, связав свою судьбу с мужчиной, который столь неразборчив и аппетиты которого безграничны?
Если это так, то они не смогут быть даже друзьями. Это настолько расстроило Флер, что она не могла никак успокоиться. Поначалу в течение непродолжительного времени сегодня было так, как во время их свадебного путешествия. Их объятия и испытываемое удовольствие были безобидными, как тогда за живой изгородью.
А потом ее доверие было оскорблено теми прикосновениями, видом крови и опасной силой, которую он продемонстрировал.
«Это ты не понимаешь себя», – сказал он. Может быть, не полностью, но она все-таки понимает достаточно. Она знала об этом всю свою жизнь.