– А разве то, что они будут болтать, сплошная ложь?

– Возможно, что и нет. В моей жизни случилось много всякого, да и у Хантера тоже, что заправской сплетнице и в самых смелых мечтах не могло присниться. И все же их это совершенно не касается. И потом, они все так переврут, что получится одна гадость, а так в жизни не бывает.

– Она и вправду застала тебя в кровати с Хантером?

– Немного ошарашенная тем, что Лорейн болтала об этом при дочери, Лина решила быть честной до конца.

– Да, так оно и было. Мы же с Хантером собираемся стать мужем и женой. Не то чтобы это полностью оправдывало нас, избави Боже. Но когда убегаешь от патрулей и охотников за наградой за твою несчастную голову, когда тебя заклеймили, как настоящую уголовницу, то разве думаешь, что потом о тебе станет болтать кучка сплетниц за чаем? Пусть я даже и поступила легкомысленно и глупо, но я принадлежала одному мужчине. И не собираюсь поступать иначе, так что они не имеют никакого права судить меня.

– Точно, я тоже так думаю. Но они все равно будут этим заниматься. Лина, как ты считаешь, можно любить кого-то, но не... уважать? То есть этот кто-то тебе совершенно не нравится? – еле слышно спросила Лори.

– Конечно. Это случается довольно часто. – И Лина кратко рассказала Лори о Черити. – Даже сейчас мне трудно заставить себя думать о ней не как о своей матери, Привычка, понимаешь? Я считала ее своей матерью, пока несколько месяцев назад она не выпалила мне правду в лицо. Мне она в принципе никогда не нравилась. Она могла быть очень подлой, холодной и равнодушной, часто издевалась надо мной. Она обманывала своих постояльцев и совершенно не интересовалась мною. Да ей было наплевать на меня. Поначалу я чувствовала себя виноватой, но затем познакомилась с другими людьми, у которых тоже были родители, которые им не нравились и с которыми они плохо ладили. Я старалась вести себя как самая преданная дочь, то есть была послушной, помогала и ухаживала за ней, если было нужно, но и только. Я очень рано поняла, что совсем не обязательно мне должны нравиться ее поступки. Она и вела себя как хотела. Ей ведь было безразлично, как я к ней отношусь.

Лори вздохнула:

– Не думаю, чтобы я нравилась своему па и братьям.

– Они вряд ли знают тебя достаточно хорошо, чтобы прийти к окончательному выводу. Им ведь так и не позволили по-настоящему узнать тебя.

– И верно. Могу припомнить тысячу случаев, которые подтверждают твои слова.

– Это не значит, что ты не можешь сойтись с ними сейчас. Они не станут тебя отталкивать.

– Ты права. Они не станут. Даже если я опять затяну свою волынку насчет «мама говорит». Теперь они благодаря тебе стерпят. Я уже сама убедилась в этом. Пока тебя не было, они даже не желали разговаривать со мной. Стоило мне произнести эти два слова, как они начинали рычать, плеваться и убегали.

– Я лишь предложила им выслушать тебя. Но если они начали вести себя иначе, значит, сами так захотели.

– Наверное. И возможно, я скоро совсем прекращу эту игру в «мама говорит».

– И тогда, уверена, заметишь, что дела идут на лад. В любом случае ты не услышишь зубовного скрежета и повернутых к тебе спин.

Лина улыбнулась, заметив, что Лори развеселилась и тихонько смеется. Тут она сообразила, что впервые видит девушку смеющейся.

– А можно спросить, что заставило тебя начать эту игру? Если не хочешь, можешь не отвечать, – тут же спохватилась Лина, решив, что девочка и так сегодня разоткровенничалась сверх обычного.

– А я и сама хотела тебе рассказать о причине. Я часто видела, как отец и братья разговаривают друг с другом, шутят и смеются над чем-то. Затем я поняла – не сразу, конечно, – что мама никогда не смеется со мной. Да и говорит-то она не со мной, а как бы читает лекцию или дает указания. И тут я поймала ее на двух мелочах, которые оказались бессмысленной ложью. Сейчас уже не важно, что это за мелочи. Важно то, что я подумала: она могла ведь солгать и в более важном деле. Я так разозлилась, что немедленно начала искать ответы на свои вопросы.

Лори улыбнулась, когда Лина тихо рассмеялась в ответ на такое признание.

– Я получила кое-какие ответы впрямую, но большую часть просто подслушала. Мама и дня не может прожить без лжи. Сначала я бесилась от этого, но потом решила, что не стоит тратить силы на ее разоблачение. Ведь она так занята собой и своими кознями, что даже не замечает, что я злюсь на нее. Вот и пришлось понять, что надо думать самостоятельно и поступать соответственно своим собственным выводам. Теперь уж пора выйти из-за мамочкиной спины и посмотреть на все собственными глазами.

– Думаю, Лори, что именно это и называют взрослением.

– Не знаю, наверное. Но вот точно то, что легким мне это не показалось. А часто было просто больно.

– Ты права, взрослеть и больно, и трудно.

– Я, пожалуй, вернусь в дом, А то скоро леди-кумушки начнут разъезжаться, и мама станет искать меня.

– Говоришь, скоро разъедутся? – пробормотала Лина, когда Лори поднялась.

– Да, даже Патриция Спотфорд.

Лина еле слышно проговорила «Благодарение Господу» и так закатила глаза, что Лори весело засмеялась. После чего девушка бесшумно проскользнула в дом. Лина тут же встала с кресла, чтобы не столкнуться нос к носу с гостьями, у которых уши до отказа набиты сплетнями о ней. Да и, честно признаться; ей вовсе не улыбалось еще раз увидеть прелестную вдову Патрицию Спотфорд. Этим утром Лина уже получила порцию инсинуаций, касающихся Патриции и Хантера, – туманные намеки на любовь, которой так и не дали расцвести в полную силу, и на возможный шанс воссоединения любящих сердец теперь, когда ничто не мешает.