Мириам все еще взволнованно следила за Риго.

— У меня был шанс испытать его еще тогда, в саду. И я презираю, его, отец! Он прямая противоположность Бенджамину. Он обращается с женщинами так, словно они животные без разума и без души. Когда Бенджамин просил помочь ему ухаживать за ним; я узнала о Риго Торресе более чем достаточно.

— Он христианин, да еще родом из дикарей, неважно, что Аарон Торрес был так недальновиден и дал ему свое имя. Что произошло между вами в саду? — прямо спросил он.

Мириам на мгновение дрогнула, но все же решила, что сохранит в тайне, все происшедшее.

— Не стоит сеять раздор в семье. Он был пьян, а я была так неблагоразумна, что пристыдила его. Но никто не пострадал — ни я, ни моя честь.

«Пожалуйста, поверь в это, отец… хоть это и неправда!»

Риго стоял возле большого серебряного кувшина, только что до краев наполненного вином, безнадежно пытаясь напиться так, чтобы забыться. Воспоминание о том, как он обошелся с Мириам в саду, отрезвляло его. Отправившись сейчас спать, он ворочался бы до рассвета, сгорая от желания. Риго поднял бокал, и слуга безропотно наполнил его. Сделав глоток, он издалека посмотрел на Мириам. Она с серьезным видом беседовала о чем-то со своим отцом, и Риго боялся, что разговор шел о нем.

— Вы, брат Бенджамина, испанец или нет? — спросил его хриплый женский голос.

Риго оторвал глаза от сцены, происходящей в глубине залы, и увидел маленькую чувственную брюнетку с большими зелеными глазами и маленьким пухлым ртом. Она медленно облизывала губы кончиком розового языка, словно изнеженная домашняя кошка, лениво разглядывающая толстую мышь.

— Да, я брат Бенджамина, — сдержанно ответил он. — Но имя, под которым я вырос, — Родриго де Лас Касас. — Он замолчал, предоставив ей продолжать разговор.

«Я не знаю твоего имени, но тем не менее тебя очень хорошо знаю, » — думал он.

— А я — Патрис Феррье. — Кошачьи глаза блеснули, как изумруды. — Ну, Родриго, как вы чувствуете себя в Марселе, в окружении врагов?

Приподняв голову, она нарочито медленно опустила глаза, разглядывая его так вызывающе, словно снимала с него одежду.

— Я люблю опасности, Родриго. А вы опасны? — спросила она притворно. Язычок еще раз очертил контур губ.

Улыбаясь, Риго поднял кубок и поприветствовал ее.

— Я очень опасен, мадам. А вы? Ее смех был хорошо отрепетированным, легким и звенящим, как пение фарфоровых колокольчиков.

— Я — нет, но мой муж — он опасен. Конечно, не так как вы — с вашей горячей кровью, — сказала она. — Он нанимает других людей, которые выполняют его прихоти.

Риго подумал, нанимает ли он людей, которые развлекали бы ее. Он знал нескольких жен богатых мужей в Италии которые поступали именно так.

— А я не выполняю ничьих прихотей, кроме своих собственных.

— Мне нравятся такие мужчины. И я буду очень смелой, Родриго…

— Вы уже проявили смелость, мадам Феррье, разговаривая с таким отверженным, как я. — Его начала утомлять эта игра, поскольку он отлично знал, чем все кончится. «Почему я должен отказываться от того, что мне так настойчиво предлагают, тем более что я хочу отвлечься?»

— Я уже сказала, что люблю опасности. А от вас буквально пахнет чем-то таким… Посмотрите на этого толстого пьяницу, моего мужа, — сказала она, указывая на отмеченного брюшком солидно одетого человека.

Кажется, он был членом городского совета, на что указывала тяжелая, украшенная драгоценными каменьями цепь, покоящаяся у него на плечах.

— Действительно, большой пьяница, — пробормотал Риге. Соблазн наставить рога одному из вельмож города, который не смог взять Пескару, был велик. К тому же Патрис была лакомым кусочком, хоть ей было уже немного за тридцать.

— Если мы оставим его здесь, он напьется до остолбенения, а когда он уснет… — Она не договорила, заметив в его пронзительных синих глазах растущий интерес к своей персоне.

— Как вы уже сказали, мадам, вы очень смелая. Но я не так глуп. Я не имею привычки проникать в дома других господ, чтобы заниматься любовью с их женами. — Он уже обдумывал другие возможности.

Я могу без хлопот уйти из дома. Мои слуги благоразумны, а живем мы в двух шагах отсюда, — ответила она. Вдруг ему в голову пришла неплохая мысль.

— Здесь неподалеку есть неиспользуемая летняя кухня, позади сада. Летом там живут повара, но сейчас они спят в доме. А вход туда с соседней улицы.