Джози прошептала два коротких слова, из которых одно было его именем, но он успел уловить в ее голосе что-то отдаленно похожее на страх. Или на непривычную неуверенность в себе.

Слоун разделся в темноте, бросая одежду на пол. Матрацем ему служило старое одеяло, подушка была более тощей, чем та, которую девочка Нерида прижимала к груди, словно любимую куклу. Что ж, ему приходилось спать в постелях и похуже…

Одной из них была постель темнокудрой красавицы по имени Джозефина Макдонох.

Второе утро в доме Макдоноха Нерида провела как на иголках. Она шарахалась от каждого звука и, готовя завтрак, ожидала, что ее с минуты на минуту выставят за дверь. Но ничего не случилось. Джози молчала – по крайней мере, при девочке – и не спешила выдавать секрет незваной гостьи, а спокойное поведение Слоуна во время завтрака говорило, что он ничего не знает.

Прогулка слегка успокоила ее. По пути к Салли она решила как следует осмотреть город. Кокерс-Гроув процветал. Главные улицы тянулись с севера на юг, их пересекала железная дорога, и городок состоял из отдельных кварталов, сплошь застроенных новыми домиками. Как разительно он отличался от чопорного Бостона с его старинными зданиями, храмами и традициями! Нерида одернула себя. Не время вспоминать о родине.

На сей раз дверь открыл кто-то из жильцов Салли Катберт и разрешил ей пройти к дедушке. Нерида не могла отделаться от чувства, что даже отсюда ее готовы вытолкать взашей.

– Доброе утро, дедушка, – поздоровалась она и протянула Нортону узелок с чистым бельем. – Вот твои вещи.

Старик, сидевший на стуле у окна, выглядел намного лучше вчерашнего. Теперь в нем можно было узнать того бойкого и сварливого человека, который увез ее из Бостона и взял с собой в путешествие по стране. Но прежнего огонька в Нортоне уже не было. Он взял узелок и тут же протянул обратно.

– Положи на кровать. Ты собираешься вытаскивать меня отсюда? – бросил он и снова уставился в окно.

Нерида переминалась с ноги на ногу. Она с утра не присела, и мышцы начинали ныть. Тесная нижняя рубашка врезалась в тело.

– Я еще не говорила с врачом, – уклончиво ответила девушка.

– А зачем? Здесь нам денег не заработать. Надо рвать когти, и плевать на этого зануду-доктора! – Нортон перевел взгляд на внучку. Глаза его горели лихорадочным огнем. – Плевать!

Ей хотелось ответить, что им нигде не заработать. Или все же были города побогаче? Может, в фургоне есть и другие тайники? Ладно, попозже она обшарит всю повозку…

– Несколько дней в постели тебе не повредят. Я нашла деньги и заплатила миссис Катберт за неделю, так что отдыхай и радуйся.

– Радуйся? – Он покраснел и привстал со стула. – Как я могу радоваться, если ты транжиришь деньги направо и налево! – Внезапно его гнев угас, сменившись мрачной подозрительностью. – Или у тебя есть свои причины оставаться в этом дерьмовом городишке?

– Никаких причин у меня нет, кроме желания, чтобы ты отдохнул и выздоровел. Что я буду делать, если тебе станет плохо в прерии, за миллион миль от доктора?

– Дашь мне спокойно умереть и похоронишь…

– И что потом? Тебе-то будет хорошо, ты отмучаешься. А я куда денусь? Эти места мне незнакомы. Я просто заблужусь.

Эгоизму пьяного деда не было предела. Но в трезвом Нортоне иногда просыпалась совесть.

– Дорога выведет.

Голос дедушки дрогнул, глаза закрылись. Он вздохнул и откинулся на спинку стула. Нерида внимательно следила за ним. Нет, ничуть ему не лучше! Просто старик наконец побрился и причесался. Но он по-прежнему слаб. У него жар.

Впрочем, Норман Ван Скай – прирожденный враль. Настоящий фокусник, мастер притворяться, умелый клоун. Лжец из любви к искусству.

– Как тебе живется у начальника полиции? – неожиданно спросил он.

– Вполне прилично. Не хуже, чем в Бостоне. – По спине пробежали мурашки. – Дедушка, мне пора. Хозяин сказал, что придет к ленчу, а мне еще надо забежать в лавку.

– Не хуже, чем в Бостоне? Вот как? Кажется, ты была рада-радешенька унести ноги из этого вертепа.

Он опять отвернулся к окну. Нерида поняла, что деду просто нечего сказать.

– Я постараюсь зайти днем. Может быть, застану доктора.

Слоун вернулся в участок и подсунул под дверь булыжник. Пусть теплый ветерок унесет запах табака, оставшийся со вчерашнего совещания. Утром здесь можно было топор вешать. А теперь, когда во всем Кокерс-Гроуве настала тишь да гладь, можно и проветрить.

Он сел, положил ноги на стол, порылся в кармане рубашки и вынул оттуда смятый клочок бумаги. Верхний уголок отсутствовал, но текст уцелел. Эту листовку он только что сорвал со стены полицейского участка. Ее заголовок гласил: «ЗАКОН БЕЗДЕЙСТВУЕТ!»