— Это произошло так неожиданно!.. Мы смеялись, беседовали, и вдруг… лошадь понесла. Где она? Она скинула кузину Мэри и куда-то ускакала…

— Вероятно, сама вернется к вам на конюшню. Во всяком случае сейчас не о ней нужно беспокоиться. Впрочем, и вашей кузине мы пока ничем помочь не можем. Я боюсь прикасаться к ней. Возможно, она получила серьезные переломы. Разве что… пожалуй, надо ей положить что-нибудь под голову.

Он снял свою куртку и скатал ее.

Я зажмурила глаза и опустилась на колени перед кузиной Мэри. Стала молиться: «Господи, не забирай ее от меня… Господи…»

Я вспомнила о том, как она приняла меня и дала но вую жизнь. Только сейчас я ясно осознала, как много она для меня значила.

Казалось, мы так целую вечность и будем сидеть на дороге. Несколько успокаивало, пожалуй, только присутствие Поля.

Было решено отправить кузину Мэри в Лэндовер, потому что он был ближе от того рокового места, чем Трессидор. Но прибывший доктор первым делом произвел беглый осмотр. По его знаку мы с величайшей осторожностью перенесли кузину Мэри на носилки и понесли в Лэндовер.

Она очень сильно пострадала в результате своего падения, но, по крайней мере, осталась жива. Для меня это было самое главное. В доме Поля для нее приготовили комнату. Для меня тоже, ибо я хотела остаться рядом с кузиной. Первые два дня она пролежала в беспамятстве. Нам до сих пор было не вполне ясно, насколько серьезны ее травмы. Врач обнаружил у нее перелом обеих ног, и, кроме того, было подозрение, что она повредила себе позвоночник. Но я все равно благодарила Бога за то, что он, по крайней мере, оставил ей жизнь.

Следующие несколько дней прошли для меня словно в каком-то тумане… Я была неспособна отделить реальность от кошмара. Смутно ощущала присутствие вокруг меня других людей. Гвенни была настроена сделать все от нее зависящее, и я была благодарна ей за это, решив, что в беде человек раскрывается с лучшей стороны. Рядом постоянно находился Поль. В нем я черпала силы.

Он был опорой мне с самого начала. Это он первый прибыл на место происшествия, он организовал отправку кузины Мэри в Лэндовер и теперь не отходил от нас ни на шаг. Чувствуя его поддержку, я понимала, что должна найти в себе мужество посмотреть правде в глаза, какой бы она ни была.

Спать я почти не могла. Дни летели один за другим незаметно. Все время я проводила у постели кузины Мэри, полагая, что ей от этого лучше. Временами она стала приходить в сознание. Я хотела быть рядом всякий раз, когда это случалось.

Со мной часто находился Поль. Он держал меня за руку и шептал слова утешения. Вместе с тем он не делал попыток скрыть от меня серьезность травм, полученные кузиной Мэри. А мне хотелось знать всю правду, какой бы тяжелой она ни оказалась.

Поль вызвался присутствовать при моем разговоре с врачом. Именно он настоял:

— Доктор, прошу вас быть откровенным с мисс Трессидор. Она должна знать истинное положение дел.

Доктор сказал на это:

— Прежней она уже никогда не будет. Травмы множественные и достаточно серьезные, это мне ясно уже сейчас. Сомневаюсь, что она теперь когда-либо встанет на ноги. Ей потребуется постоянная сиделка.

— Я буду ухаживать за ней, — заявила я.

— Это, конечно, похвально, но вам понадобится помощник. Мне, видимо, придется выписать вам квалифицированную сестру милосердия.

— Вы сделаете это только в том случае, если я пойму, что одна не справлюсь. Но дайте мне попробовать. Я уверена, что она предпочтет видеть рядом меня, чем чужого человека. — После некоторых колебаний доктор согласился с этим. — И еще, — продолжала я, — ей будет лучше находиться в собственном доме. Мы благодарны мистеру Лэндоверу за его гостеприимство, но…

— Все это правильно, — перебил меня доктор Инглби. — Но пусть она все же полежит здесь еще несколько дней. Возможно, через неделю ее уже можно будет перенести в Трессидор. Впрочем, посмотрим.

А Поль в свою очередь сказал:

— Вы должны оставаться здесь до тех пор, пока в этом не отпадет необходимость. И не спорьте.

— Поживем — увидим, — подвел итог доктор.

И мы принялись ждать. К моей великой радости, по прошествии еще двух дней кузина Мэри уже начала понемногу говорить. Ей захотелось узнать, что произошло.

— Помню только, как Цезарь понес…

— На дороге лежало поваленное дерево.

— Теперь вспоминаю… Я заметила его слишком поздно.

— Вам нельзя много говорить, кузина Мэри. Это вас утомляет.