Я продолжала строить планы на будущее:

— Вокруг костра ходить не будем. Время уже не то. Ничего, это оставим на следующий год. Надеюсь, ты станешь ездить ко мне каждое лето?

Няня Ломан внесла Ливию, и я стала играть с малышкой на ковре. Оливия любовалась на нас, и глаза у нее умилительно блестели.

— Ей лучше с тобой, чем со мной, — проговорила она. — Едва она родилась, как я вновь забеременела.

— Скоро ты поправишься. Корнуолльский воздух способен творить настоящие чудеса. Там есть маленький мальчик. Сын Лэндоверов… Мне он очень нравится. Они будут играть с Ливией.

— Я с нетерпением жду этой поездки, Кэролайн.

— Вот и стремись к этому.

Когда мы уединились с мисс Белл, она сказала мне:

— Оливии стало гораздо лучше после вашего приезда.

— Меня беспокоит ее состояние.

Она кивнула.

— Да. Она далека от хорошей формы. Она всегда была слабее вас, к тому же много намучилась, рожая Ливию. Вторая беременность наступила слишком рано… Слишком рано!.. — Она поджала губы и чуть наклонила голову набок. Я знала, что она недолюбливает Джереми. Интересно, что ей известно? Захотелось спросить, но я удержалась, подозревая, что ей покажется неприличным обсуждать своего хозяина. К тому же надо было всегда помнить, что это мисс Белл. С ее укоренившимся представлением о превосходстве мужчины над женщиной. Естественно, она, скорее, Джереми назовет своим хозяином, чем Оливию хозяйкой.

Через несколько дней у Оливии начались схватки, и весь дом загудел, словно растревоженный улей. Рожала сестра долго и очень тяжело. Я была в сильной тревоге.

Мы с мисс Белл в те часы не расставались и вместе ожидали новостей. Меня одолевала меланхолия. Не давали покоя воспоминания о кузине Мэри и мысль о том, как быстро смерть может отнять у тебя близкого и дорогого человека.

Я вся дрожала от тревоги, и часы ожидания показались целой вечностью.

Наконец все было кончено. На свет появился мертворожденный младенец. Мной овладела страшная депрессия, ибо состояние Оливии после родов было ужасным.

Отдыхать я не могла. Сразу пошла к сестре. Она лежала на постели, откинувшись на подушки, вся бледная и едва осознавала, что происходит вокруг нее. Впрочем, когда я вошла, она открыла глаза и улыбнулась мне.

— Кэролайн.. — Я не то чтобы услышала, а, скорее, прочитала это по движению ее губ. — Не забудь.

Я посидела с ней до тех пор, пока она, как мне показалось, не заснула. Затем на цыпочках вышла от нее, ибо смотреть на ее потерянное измученное лицо было выше моих сил.

Придя к себе, я не стала раздеваться. Села на стул и стала ждать. Двери я не закрывала. Моя комната была рядом с комнатой сестры. Если ей вдруг захочется видеть меня, я всегда услышу ее и тут же приду.

Наконец в доме все утихло. Пробило полночь. Мне вдруг захотелось пойти к ней. Сдобно услышала в душе ее зов.

Она лежала на постели с открытыми глазами. Увидев меня, улыбнулась.

— Кэролайн…

Я подошла к ней, села на краешек постели и взяла ее руку.

— Ты пришла… — проговорила она слабым голосом.

— Да, милая сестра. Я с тобой.

— Не забудь…

— Я все помню. Ты беспокоишься о Ливии. Не нужно беспокоиться. В случае необходимости я заберу ее. Она будет мне как родная дочь.

Оливия чуть повернула голову и улыбнулась.

Некоторое время мы провели в молчании. Потом она сказала:

— Я умираю, Кэролайн. — Ничего подобного. Завтра тебе станет лучше.

Она отрицательно покачала головой.

— Младенец умер. Так ничего не узнав и не увидев. Он умер, прежде чем появился на свет.

— Так бывает. У тебя будут другие дети… здоровые. Все будет хорошо.

— Нет, не будет больше… Других не будет. Ливия…

— С Ливией все в порядке. Если… что-нибудь случится, я возьму ее к себе. Она будет со мной.

— Теперь я счастлива и не жалею…

— Оливия, перестань думать о смерти. На свете есть много того, ради чего следует жить.

Она покачала головой.

— Твоя дочь… Твой муж…

— Ты заберешь Ливию к себе, а он…

Я склонилась к самым ее губам.

— Он… деньги…

«Значит, Рози была права, — подумала я. — И Оливии все известно».

— О деньгах не беспокойся.

— Долги, — прошептала она. — Я ненавижу, когда долги…

— Тебе нет нужды ни о чем волноваться. Ты должна поправляться.

— Флора… Флора Карнеби…

Мне стало дурно. Значит, она знает. Не в этом ли причина ее апатии? Оливия тоже узнала вероломство мужчин, как в свое время узнала я. Но во мне это разбудило ярость, а она утратила надежды и уступает натиску смерти.

Посмотрев на сестру, я вновь почувствовала закипающий во мне уже знакомый гнев. Как он посмел с ней так поступить! Забрать ее деньги и растратить их на карты и на женщин? Мной овладело дикое желание причинить ему такую же боль, какую он причинил Оливии.