— Почему?

— Я просто не доверяю себе, — искренне ответила она, не без волнения думая о том, что он, возможно, не шутил, говоря о порке жены.

— Ладно, мудрая голова, пусть будет по-твоему. — Дэвид попрощался с ней и взглядом проводил уезжающую машину.

Лупе Фримен вызвали в кабинет Дэвида. Она пришла вся дрожа, стройная девушка с красивой кожей и прямыми черными волосами до пояса. На ней была летняя форма — серая хлопчатобумажная юбка, рубашка и белая блуза. Она носила итальянские мокасины пятого размера, а стройные ноги украшали колготки, как и полагается ученице выпускного класса. Помня обычное нахальство Лупе, Дэвид находил ее нынешнее поведение подкупающе кротким, что, по иронии судьбы, вынудило его отбросить отрепетированную речь с выражением трогательного упрека, и вместо этого, строго велел ей сесть. Затем закурил сигарету и через стол придвинул к ней ее стихотворение.

— Как вы смеете посылать мне такое наглое письмо?

Напуганная его строгостью и потеряв дар речи от стыда, Лупе встала, собираясь бежать.

— Я велел вам сидеть. — Она подчинилась, комок подступал к ее горлу. — Мисс Фримен, о чем вы думали? Вы ведь знаете, что я женат.

Лупе театрально прижала руку к лицу, как это делали звезды немого кино, вызвав в памяти Дэвида знакомый жест, который ее мать неоднократно повторяла на сцене «Рокси».

— Ох, Лупе, — вдруг сказал он совсем спокойно, — я пятнадцать лет назад следил за выступлениями Сатурнии-Х.

Это дружелюбное признание немного успокоило Лупе, и она опустилась на стул.

— О, как здорово.

— Барышня, в любом случае больше так продолжаться не должно. — Он указал на стихотворение.

— Да, — согласилась она, и ее оливкового цвета лицо то краснело, то бледнело.

— А в этот момент раба мне не нужна, — добавил он, бросив на нее взгляд, от которого у той внутри все сжалось. — Однако мне пригодился бы помощник по исследовательской работе. Вы сможете заняться этим?

— Да! — В карих глазах Лупе светилась радость.

— Хорошо, — ответил он, заканчивая разговор.

— Мистер Лоуренс? — Да?

гг Я не хотела оскорбить вас.

— Я понимаю.

— Обычно пожилые мужчины польщены, когда я им пишу стихи.

— О! Значит, вы этим часто занимаетесь, а? — ощетинился он.

— Мистер Лоуренс?

— Что еще, мисс Фримен? '

— Как вы думаете, есть надежда, что мы будем заниматься сексом?

— Пожалуй, есть надежда, что я выпорю вас, — пригрозил он.

— Это стало бы началом, — пробормотала она.

— Еще бы.

— Порка кажется очень эротичной, — заметила она.

— Ты и это знаешь, — вздохнул он.

В следующее воскресенье днем Дэвид и Хоуп устроили выпускному классу по литературе пикник с жареным мясом на пляже. Погода выдалась теплой не по сезону, и Хоуп в своих безупречно белых шортах, крошечном лифчике с завязками на шее и свободно ниспадавшими волосами произвела фантастическое впечатление. Лупе была очарована супругой своего идола и разговаривала с ней почти весь день. Не успело солнце сесть, как Хоуп уже заплетала Лупе французские косички.

— Я бы никогда не послала то письмо, если бы знала, что мистер Лоуренс женат на красотке, — призналась Лупе, повернув голову через плечо. Хоуп улыбнулась и чмокнула Лупе в ухо.

С этого момента Лупе перенесла половину любви со своего идола на богиню, которая была рядом с ним. Лупе и Хоуп стали подругами. Дэвиду это казалось отличным решением проблемы любви, но это было временным выходом из положения.

Тем временем, вопреки хорошему вкусу, общественному и профессиональному этикету, Дэвид решил, что обязательно должен овладеть мисс Роуан. Эта цветущая, благоухающая и весьма сладкоречивая женщина оказалась слишком лакомым кусочком, чтобы можно было проходить мимо нее каждый день и не возжелать. Похоть порождал как ее ум, так и роскошная фигура. Она была просто прелесть. И так естественно покорна! Казалось, она создана для того, чтобы он держал ее в своих руках.

В следующую пятницу, когда учеников отпустили на выходные, Дэвид повез Полу на поздний ленч в гостиницу «Боун энд федер». Пола обмолвилась, что скоро у нее день рождения, и он зацепился за это, чтобы угостить даму вином. Уговорив ее выпить два бокала, он спросил:

— Пола, дорогая, ты живешь одна?

— Да, а что?

— Можно, я провожу тебя домой.

— В этом нет необходимости, — возразила она.

— Тебе нельзя сидеть за рулем, — заявил он. Она передала ему ключи от машины. — И к тому же я хочу отшлепать тебя по случаю дня рождения.

Она жила на верхнем этаже дома в викторианском стиле на Мейн-стрит. Пышные растения, свежесрезанные цветы, ковры и со вкусом украшенные окна говорили о том, что здесь живет состоятельная женщина. И ничто в этом доме не говорило о присутствии мужчины, и Дэвид вздохнул от облегчения.

— Я думаю, пристойно ли это, — сказала она, появившись с бутылкой вина в одной руке и штопором в другой. — Конечно, я понимаю, все это безобидно, но меня не может не беспокоить мысль о том, что подумает Хоуп.