Кто кует вождей? Вопрос, как вы понимаете, не бытовой, аполитический. Раньше такой кухней были ВПШ и АОН, то есть высшие партийные школы и Академия общественных наук, а кому очень повезет, то и стажировка в Оргпартотделе ЦК КПСС в качестве инспектора, то есть кандидата на первую должность в области, крае, республике. В какой-то мере такой кузницей была и главная газета СССР “Правда”.

Собственно, она, не являясь формально ни учебным заведением, ни директивным учреждением, была одновременно и тем и другим. Не только подражая вождю мирового пролетариата, все крупные начальники начинали рабочий день с чтения передовой статьи газеты “Правда” (беда, что нередко они и заканчивали знакомство с газетой ее передовицей). В передовой многие кадры черпали вдохновение на целый день кипучей работы.

Ковали в СССР и кадры для национально-освободительных движений, для наших братских государств.

Недавнее первое лицо Китая — наш воспитанник Цзян Цзэминь. Он хорошо знал по-русски, несколько лет провел в СССР, любил нашу страну.

Можно было бы назвать еще немало известных имен славных революционеров почти всего мира. Но не нужно. Кому-то из них подобная строчка в биографии может не понравиться, кому-то она и вовсе покажется лишней. В конце концов, каждый человек сам выбирает свою биографию, и нечего влезать в нее без спросу.

Чуть позже я скажу, где в Москве, в каком ВУЗе, ковали кадры революционеров. Разумеется, не каждый из его студентов — воспитанников становился позднее вождем, лидером своей державы. Тут, извините, нужны еще и личные способности, которые в качестве приложения к диплому в институте общественных наук не выдавались. Впрочем, с деятельностью этого учреждения лично я был мало знаком, только через коллег и егопреподавателей. А о том, чего не знаю, как говорят в народе, врать не стану.

Хотя справедливости ради, надо вспомнить, что первой школой революционеров был все-таки — после, очевидно, Лонжюмо, — Коминтерн, распущенный И. Сталиным в конце Второй мировой войны (возможно, в 1943). Это была своеобразная кузня, подробнее о ней рассказано в специальных главах подготовленной вместе с историками второй правдинской книге “Урок дает история”. К сожалению, эта частькниги не появилась в свет, потому что произошли события 90 года, и нам пришлось приостановить работу над очень важной, с моей точки зрения, темой — “Страницами истории”“Правды”.

Вот о чем я жалел и жалею. Не дали нам закончить объективный анализ советской истории, начатый на “Страницах истории” в “Правде” и воплощенный в этой книге, за которую, уверен, не стыдно ни одному из ее многочисленных авторов. Может быть, в ней были ошибки, недоговорки и т.п., но в ней не было сознательного вранья. За это я ручаюсь. Я приношу свою благодарность ученым: В. Наумову, В. Данилову, В. Логинову, П. Волобуеву, А. Ненарокову, многим другим, а также своим коллегам — журналистам Леониду Курину, Володе Глаголеву, Славе Егорову, кураторам книги академикам — главному редактору “Правды” В.Г. Афанасьеву, Г.Л. Смирнову — тогда директору ИМЛ. Всех перечислить невозможно. Мне показалось, что и “Политиздат”, принужденный печатать обязательную литературу с обязательными взглядами, как-то в работе над этой книгой встрепенулся, взмахнул крылами. Да ведь и нечасто бывало в его истории, чтобы необязательная, не освященная именем очередного большого вождя книга “Политиздата”, расходилась тиражом двести тысяч экземпляров за какие-нибудь две недели. Это был своего рода издательский феномен.

“Страницы истории” выходили по средам. И отнюдь не всеядная британская БиБиСитут же их комментировала. Впрочем, о популярности этой книги можно судить и по такому бытовому явлению. Многие правдисты приходили ко мне, просили экземпляр этой книги для того, чтобы помочь своим детям, которые сдавали экзамен по истории. Не было случая, чтобы те, кто сдавал историю по нашей книге, получали неудовлетворительные отметки. Только позитивные, только положительные. Это говорит о чем? Это говорит о том, что в отношении к истории нужно быть чрезвычайно щепетильным. Надо стремиться не к тому, чтобы доказать ту точку зрения, которая выгодна кому бы то ни было, даже самым высоким лидерам, вождям или как вы их там назовете. А чтобы эта книга — этот взгляд историка, писателя, художника — на те или иные исторические явления соответствовал истине. Помогал не просто освещать какие-то факты, а давать им то освещение, которое является наиболее правдивым. Все мы прекрасно знаем, что у истории-науки нет таких возможностей, чтобы рассказать, как говориться, всю истину. Потому, что история — это субъективные действия людей, народов, стран и всего человечества. И эти действия даже не поддаются ни простому исчислению, ни школярскому описанию,они носят характер глобальный и изменчивый, и у каждого поколения свой взгляд на историю.

Я могу привести пример, который меня поразил, именно последних нескольких месяцев на грани 2004 и 2005 годов, когда вдруг в Америке — в Латинской Америке и дажев Северной Америке — взбунтовались коренные народыпротив памятника Христофору Колумбу. Колумбу — первооткрывателю Америки. Мы, европейцы, всегда считали его выдающейся, исторической, героической личностью. И вдруг… Вдруг вот такая реакция. Даже мудрый Федор Иванович Тютчев посвятил Колумбу чудесные стихи, в которых есть изумительныестрочки о соединении разумного гения человека и творящей силы естества. Путешествие Колумба, его открытие Америки воспринимались как нечто прогрессивное многими веками, и мы с этим были полностью согласны. Вдруг оказывается, что есть люди, которые несут в себе генную память, генетическую память своего народа, который был покорен завоевателями-конкистадорами, теми искателями приключений, искателями новых земель для своих стран, к каким принадлежал и Христофор Колумб. Таков неожиданный поворот истории! Вот такая неожиданная ситуация сложилась на рубеже двух тысячелетий — второго и третьего после Рождества Христова.

Так что, когда мы говорим об истории, нам всегда нужно помнить о том, что наше слово — оно будет много раз просмотрено на свет, оно будет просвечено как рентгеновскими лучами,оно будет взвешено на весах времени, и ему будет дана, может быть, совершенно не та оценка, на которую мы с вами рассчитывали. Вы помните, Александр Сергеевич Пушкин очень критически в своем ироническом стихотворении, по сути, в своей эпиграмме, оценил “Историю Государства Российского”Николая Михайловича Карамзина, которая до сих пор является одной из самых основополагающих книг для наших людей в понимании истории России. И там сказаны слова очень горькие:своей историей автор, так сказать, оправдывает необходимость самовластья и “прелести кнута”. Разве Александр Сергеевич Пушкин мог думать о том резонансе, который получит его эпиграмма через столетия? Конечно, он об этом и думать не мог.

Поэтому и сегодня, когда мы пишем историю, пишем о событиях, которые кажутся нам хорошо известными, всегда должны сознавать, что это — наш взгляд на историю, наш взгляд на эти события. А могут быть тысячи других взглядов. И они могут быть более близки к истине, чем наш

Из записных книжек

С годами партия все больше превращалась в организацию, где большинство,в основном люди почтенного возраста, обслуживают одну за другой выборные кампании.В интересах тех, кто уже почувствовал себя профессиональными политикам,и своего рода госреволюционерами, призванными заседатьв палатах, собраниях и т.д.Это, на мой взгляд, и стало основной причиной торможения. Непомню, о какой партии это сказано— то ли оКПСС, то ли об ЛДПР, то ли о многих других мелких политических образованиях, которыесвоего лица и поначалу не имели, и с течением времени не обрели…