— Ты, мерзавец, не смей его трогать! Он мой! Он мой!

Высокий парень стоял потрясенный и смотрел на плачущую девушку с глазами ангела, которая подняла букет для нового удара. Он понимал, чувствовал, что сделал что-то ужасное. Он никогда не видел ничего подобного. И он отступил, потому что это была та любовь, которая может свернуть горы и которая заставляет людей быть суеверными.

Потом они сидели в медпункте, и молодая медсестра обрабатывала его разбитое лицо. Он еще был в шоке. Она продолжала время от времени вытирать слезы.

— Не плачь, моя красавица! — уговаривала медсестра. — Считай, что это было боевое крещение. Как твоя фамилия?

Она нашла нужную медицинскую карту и начала что-то там писать. Они сидели молча, рядом, держась за руки.

— А у тебя, милый мой, редкая группа крови, — сказала медсестра.

— И что из этого?

— Ничего особенного. Просто тебе во время операции можно переливать только кровь твоей группы, а таких не много.

— А у меня не такая группа? — спросила Аня.

— Сейчас посмотрю.

Она снова начала искать нужную карточку.

— Знаешь, нет. У тебя как раз самая популярная группа.

Сначала она решила, что ей это показалось. Но стук в окно звучал все сильнее. Аня поднялась с постели и подошла к окну. Он стоял внизу и махал ей рукой. Она открыла окно.

— Привет, — сказала она, — ты решил приехать ко мне ночью?

— Прыгай. Мне родители подарили мотоцикл. Мы сейчас поедем кататься.

— Ты с ума сошел. Мама меня убьет. А ты умеешь водить?

— Конечно, умею. Прыгай, я тебя буду держать. Она немного поколебалась, потом сказала:

— Ладно, но только я переоденусь.

Через десять минут они с грохотом мчались по темным улицам маленького тихого городка, мешая добропорядочным гражданам нормально отдыхать.

— Я боюсь, не гони так быстро! — кричала она ему в ухо и прижималась к нему всем телом.

— Держи-ись! — смеялся он и еще сильнее нажимал на газ.

Домой она возвратилась к рассвету и хотела незаметно проскользнуть в свою комнату. Но как только она закрыла за собой входную дверь, навстречу ей вышла мать.

Разговор получился на повышенных тонах. Мать ругала ее и называла бесстыжей. Она говорила ей, что уже взрослая и может делать все, что придет в голову.

— Ты лучше подумай о школе. Тебе еще учиться и учиться. А ты уже начала из дома убегать.

Но мама не могла ей помешать. Аня и раньше не всегда делилась с матерью, а отца вообще не воспринимала. Теперь ее парень стал для нее и мамой, и папой, и другом, и самой хорошей подругой. Ее больше ничто не интересовало. Прошло уже два месяца после лагеря, а их любовь становилась все крепче и крепче. Он каждый день встречал ее у школы и провожал домой. Потом они встречались еще раз вечером, а выходные полностью проводили вместе. А после того как ему подарили мотоцикл, они проводили и ночи вместе. Естественно, заниматься уроками им обоим было некогда, и это сразу отразилось и на их оценках, и на отношении к ним родителей. В очередной раз, когда она собиралась ночью ехать с ним кататься на мотоцикле, выяснилось, что мать спрятала всю ее одежду. Она была в бешенстве.

— Либо ты мне отдаешь одежду, либо я уйду из дома! — кричала она маме.

— Ты не можешь так поступить. Ты еще совсем ребенок. Тебе еще рано… Я о тебе беспокоюсь. Неужели ты не понимаешь? Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Мне уже хорошо, и я буду делать то, что хочу.

Матери пришлось сдаться. В эту ночь они катались не так много. Он выбрал новый маршрут, и через полчаса они оказались около небольшого летнего домика.

— Это наш домик, — сказал он. — Давай зайдем! Мне нужно кое-что взять.

Они вошли. Он зажег свет. Внутри было довольно уютно. Он разлегся на диване и спросил:

— Пива хочешь?

— А тебе разве можно?

— Немножко можно.

Они выпили пива. Потом начали целоваться. Только сейчас она сообразила, что они впервые оказались наедине. Конечно, раньше они много гуляли в лесу. Но…

Она уже была полуголая, когда сообразила, к чему дело идет.

— Нет, — сказала она и оттолкнула его.

— Почему, ведь ты меня любишь?

— Я не хочу.

— Тебе стыдно?

— Да.

Он опять начал ее целовать и ласкать. Ей почему-то стало страшно. Она вскочила на ноги и начала быстро-быстро одеваться.

— Я хочу вернуться домой, — сказала она.

Они возвращались молча. На следующий день он не встречал ее у школы. Это было жестоким ударом. Она была в истерике. Мир, который еще днем раньше казался таким восхитительным, превратился в ад. Его не было еще пару дней. Она не могла ни пить, ни есть. И тем не менее она ему не позвонила. Он появился только через неделю с большим букетом и сказал, что был болен. Она ему не поверила, но была бесконечно рада. В тот день они гуляли до утра, и она не пошла в школу. Через неделю он опять пригласил ее в летний домик. Все повторилось. Они целовались. Он старался ее раздеть. Она сопротивлялась. Но теперь он был менее настойчив, а она менее категорична. На следующий день, а потом на следующей неделе они приходили в этот домик и… Эта игра начала нравиться. Постепенно она перестала бояться его обнаженного тела и начала ощущать новое и очень приятное возбуждение. И, в конце концов, в какой-то момент она потеряла контроль над собой, а потом уже сопротивляться не могла и не хотела. Все закончилось быстро. Ей было больно лишь несколько минут. На диване осталось большое пятно крови. Она молча оделась. Она вдруг почувствовала, что что-то в их отношениях резко изменилось. Он уже не был тем идеалом, который она боготворила. Она начала плакать.