– Странно, – произнес он низким спокойным голосом, – порой одно мгновение вдруг переносит человека в другое время и в другое место, в прошлое. Чаще всего такое случается совершенно неожиданно.

– Бывает, – пожала плечами Мэдлин. Меррик молча улыбнулся.

– Есть в этом почти летнем дожде что-то романтическое, правда? – пробормотал он. – Я вспоминаю похожую поездку: дождливый день, ранний вечер, мокрые булыжники блестят в свете ламп.

– На моей памяти сотни таких путешествий. Это Англия. Дожди у нас не редкость.

– Я и про себя могу так сказать, – ответил Меррик. – Но та поездка была незабываемой, леди Бессетт. Видите ли, атмосфера тогда была точно такая, как сейчас. Этот запах, витающий в воздухе… Скажите, миледи, что у вас за духи? Они просто прелестны. Кажется, с нотой жасмина? Да, тогда воздух был напоен именно таким ароматом.

Мэдлин сердито посмотрела на него, но не стала от этого менее прекрасной.

Меррик улыбнулся и нанес удар под дых:

– Скажите, леди Бессетт, вы когда-нибудь ездили к северу от Пенрита через Райскую долину?

Мэдлин заметно побледнела.

Разумеется, она ездила этой дорогой – с ним. Тринадцать лет назад, полные страсти и пыла, они мчались в Гретна-Грин. Прикрыв глаза, Меррик вспоминал. Господи, они были без ума друг от друга. Мимолетное прикосновение, случайный взгляд – и нетерпение и страсть вспыхивали с такой силой, будто от заветной цели влюбленных отделяли недели, а не часы.

– Райская долина, – задумчиво и печально повторил он. – Она заставляет человека вспомнить о грехе, об искушении. Разве не так?

Лучше их бегство не опишешь. Целый день они мчались к границе с Шотландией, и с каждой милей желание обвенчаться с Мэдлин становилось все нестерпимее. Меррик гнал лошадей вперед, в наступающий вечер. Горничная Мэдлин, съежившись в углу кареты, всхлипывала, пряча лицо за полями капора. Это вошло у девушки в привычку. Мэдлин, встревожившись, положила руку ему на бедро.

Сейчас Меррик уже не помнил, что тогда взволновало ее. Может быть, сгущающаяся темнота или крутой поворот дороги? Он помнил лишь, что в ответ, ободряя, поцеловал Мэдлин и накрыл ладонью ее руку. В его быстром легком поцелуе было нечто большее, чем простое утешение. Он уже знал, что Мэдлин ненасытная любовница. Ее рука поднялась чуть выше, ногти сильнее впились в его бедро.

В ответ Меррик обнял невесту, притянув к себе. И как это часто случалось, страсть вырвалась из-под контроля. Мэдлин, забыв о своих тревогах, окинула возлюбленного горячим взглядом. Ее ловкие пальчики, скользнув вверх по его бедру, легко поглаживали явное свидетельство его возбуждения. Меррик мгновенно свернул с дороги.

Послышался шелест шелка. Мэдлин вернула его к реальности, расправляя складки на платье.

Меррик резко кашлянул.

– С тем отрезком дороги связаны мои самые нежные воспоминания об Англии, – вполголоса сказал он. – Там множество мест, проезжая мимо которых всякий раз восхищаешься – как это назвать? – скажем, красотами природы.

– В самом деле? – холодно ответила Мэдлин. – Не припоминаю.

Но она все помнила. Меррик видел это по ее вспыхнувшим глазам. В ту ночь их тоже обдавало жаром, но совершенно по иной причине. Они углубились в заброшенное пастбище, чтобы найти хоть какое-то уединение. Им надо было торопиться. Опасность погони подгоняла их, риск приводил в лихорадочное возбуждение. Лунный свет, казалось, вливался в их жилы настоящим афродизиаком. Впрочем, пылкие влюбленные в нем совершенно не нуждались.

Над головой у них были только звезды. Трясущимися руками Меррик раздел Мэдлин и расстелил на сочной траве старое шерстяное одеяло.

– В Камберленде густые травы, – пробормотал он.

– Да, – натянуто ответила Мэдлин. – Наверное, потому, что здесь часто бывают дожди.

В ту ночь погода Меррика не волновала. Земля была твердой, трава влажной. Оберегая Мэдлин, он сел и, обняв ее за тонкую талию, потянул к себе. Мэдлин засмеялась, пытаясь удержать равновесие. Приподняв, Меррик усадил ее на себя. Глаза Мэдлин распахнулись от удивления и удовольствия. Быстро освоив новую позицию, она упивалась своей новой властью. Сжимая мышцы вокруг его мужского естества, Мэдлин медленно поднималась вверх, огненной лентой растягивая наслаждение, потом резко опускалась. Даже теперь, спустя долгие горькие годы, у Меррика перед глазами все еще стояла та лунная ночь, маленькие округлые груди Мэдлин с задорно торчащими вверх розовыми сосками, ее милое лицо, искаженное экстазом.

«Ее грудь теперь стала пышнее», – подумал Меррик, глядя на вырез корсажа. К собственной досаде он не мог отделаться от вопроса, какая она теперь. Соски все такие же нежные и розовые? Как ее грудь ляжет в его ладонь? Она по-прежнему будет сводить его с ума? Боже, это уже произошло.

– Знаете, леди Бессетт, в Камбрии случаются знойные вечера, – проговорил он. – От одних воспоминаний меня обдало жаром.

Задохнувшись от возмущения, Мэдлин ничего не ответила. Меррик сам не понимал, почему взялся мучить ее… или себя. Но в ту, давно минувшую, ночь мучительницей была она.