Когда циничный маркиз Эллиот Армстронг приехал под чужим именем в уединенное поместье, он не мог предположить, что в сельской глуши обретет уют и покой. Когда познавшая людскую подлость прекрасная и гордая Эванджелина ван Артевальде согласилась стать спутницей маркиза, она не думала, что в этом мужчине обретет свою любовь и свою судьбу. Когда мужчина и женщина слышат самый властный на земле зов — голос сердца, — уже никто и НИЧТО не помешает им откликнуться на него душой и телом…
Пролог
Лорд Эллиот Армстронг с легкостью хорошего спортсмена выпрыгнул из своей черной лакированной кареты, едва она успела остановиться перед городским домом дядюшки его будущей жены на Мейаертон-сквер. Ливрейный лакей в напудренном парике с подчеркнутой аккуратностью захлопнул дверцу кареты, которую молодой аристократ не потрудился закрыть за собой. Все его мысли были заняты предстоящей встречей с невестой. Он должен был увидеть ее, хотя бы на мгновение Эллиот был официально помолвлен с племянницей лорда Хауэлла вот уже целых три дня! Наверняка он имеет полное право навестить свою обожаемую Сесили даже в столь неурочный утренний час.
Как только услужливый лакей Хауэлла открыл ему дверь, Эллиот уверенным шагом прошел в уже знакомую малую гостиную, где в течение целой недели ухаживал за своей зепеноглазой красавицей, постепенно переходя от отчаяния к надежде.
— Я должен немедленно увидеться с мисс Форсайт, Кобб, — сказал Эллиот, отдавая шляпу и перчатки лакею.
— Мисс Форсайт сейчас в саду… у нее визитер, милорд, — несколько замявшись, ответил лакей и указал жестом на банкетку. — Не желаете ли отдохнуть немного?
Эллиот и не думал отдыхать, потому что ему предстояла неожиданная и нелегкая поездка. Поэтому он принялся расхаживать по новомy ковру перед застекленной дверью которая вела на вымощенную каменными плитами террасу. Ему было бы значительно легче пуститься в зто трудное путешествие на север, если бы он смог хотя бы одним глазком увидеть Сесили. В этот самый момент он заметил мелькнувшее среди зелени розовое шелковое платье и стал нетерпеливо вглядываться сквозь стекло в густые заросли кустарника. То, что он там разглядел, заставило бешено заколотиться его сердце. Годфри Мур! Что здесь нужно этому прохвосту? Совсем совесть потерял! Разве он ничего не слышал о помолвке? Сесили сделала свой выбор, черт бы его побрал!
Но Мур, судя по всему, не пожелал смириться со своим поражением, как подобает джентльмену, и Эллиот в ужасе увидел, что пальцы этого мужчины игриво касаются зардевшейся щеки Сесили.
— Хауэлл! — закричал Эллиот через плечо, не отрывая взгляда от возмутительной сцены на садовой скамейке.
Тысяча чертей! Теперь этот наглец обнимал ее за талию! У Эллиота застучало в висках, в одно мгновение он лишился всякой способности здраво мыслить. Рука инстинктивно потянулась за небольшим кинжалом, который обычно был незаметно спрятан в носке, но наткнулась на кожаное голенище высоких английских сапог с отворотами.
— Проклятые лондонские нравы! — прошипел Эллиот, поворачивая дверную ручку.
У себя на севере Шотландии даже в нынешнее просвещенное время, а шел 1809 год, такой узурпатор чужих прав, как Мур, мог бы поплатиться за свое возмутительное поведение ударом кинжала в грудь, причем Эллиот с удовольствием бы собственноручно проучил мерзавца. Поскольку дверная ручка не поддавалась, он был готов разбить стекло голыми руками, и только тяжелые шаги за спиной заставили его удержаться от этого безрассудного поступка.
— А-а, доброе утро, милорд! — пророкотал барон, сопровождая приветствие обворожительной улыбкой. — Приехали навестить мою хорошенькую племянницу?
Все еще сжимая дверную ручку с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Эллиот указал барону на террасу.
— Черт возьми, Хауэлл! Мою будущую жену подвергают физическому насилию под вашей крышей, а вы имеете наглость говорить мне «доброе утро»?
Хауэлл вдруг подобрался, заглянул сквозь стекло и привычным движением одновременно пнул и дернул на себя неподдающуюся дверь, которая сразу же распахнулась с жалобным скрипом. Грубо выругавшись, разъяренный барон выскочил на террасу, рывком поднял со скамьи покрасневшего, заикающегося ухажера племянницы и решительно препроводил его через комнату в вестибюль, к входной двери.
Но Эллиот больше не обращал на них внимания, потому что в комнату вошла Сесили, протягивая к нему ручку в приветствии. Он радостно бросился к ней и сжал в руке ее изящные пальчики.
— Любовь моя! — еле слышно шепнула она, и на ее бледном личике появилась милая, хотя и несколько напряженная улыбка. — Какой сюрприз! Мы с дядюшкой ожидали увидеть тебя не раньше чем во второй половине дня…
Эта трогательная речь была прервана виноватым покашливанием барона, физиономия которого все еще была красна после неприятного инцидента. Он вошел в малую гостиную с кнутом и шляпой в руке.
— Сесили, Эллиот, — обратился он к ним обоим, как будто ничего особенного не произошло, — боюсь, мне придется покинуть вас. Леди Хауэлл уехала к своему отцу и вернется только завтра, поэтому я подумал, почему бы вам, коль скоро вы обручены, не провести часок-другой вдвоем.
— О, спасибо тебе, дорогой дядюшка! — сладким как мед голоском поблагодарила его Сесили.
Как только барон вышел из комнаты, она усадила Эллиота на ближайший диванчик, и он тут же забыл о своем намерении расспросить невесту, как случилось, что она оказалась на террасе наедине с Годфри Муром. Он забыл также и о том, что ему не полагалось сидеть так близко от нее. Все эти разумные мысли сразу улетучились из его головы, как только Сесили придвинулась к нему еще ближе.