Партингтон посмотрел на него со скептической усмешкой:

– Мы пускаемся в академические софизмы? Прекрасно, продолжайте!

– Возьмем первую версию, – сказал Тед, нервно кусая мундштук трубки, настолько сильным было его желание снять камень, лежащий у него на сердце, и в то же время не сказать случайно ничего лишнего. – По этой версии, Люси виновна. Но в то же время у нее солидное алиби. Она ведь была с тобой в продолжение всего вечера, не так ли?

– В общем, да. И даже если она исчезала, то лишь с кем-нибудь, кто также может засвидетельствовать ее присутствие рядом с ним, – подчеркнуто уверенно сказал Марк. – Другими словами, она не могла отсутствовать без того, чтобы я не знал этого.

– Хорошо. Вы были в масках?

– Да. Это было частью игры: нужно было, чтобы все как можно дольше оставались в неведении – кто есть кто… – Марк осекся, и взгляд его стал напряженным.

– Когда вы сняли маски?

– По традиции, в полночь.

– А яд был дан, если он, конечно, был дан, в одиннадцать пятнадцать, – произнес Стивенс. – И значит, преступник за сорок пять минут вполне мог бы добраться отсюда до Сент-Дэвида, чтобы вовремя снять маску. В любом полицейском романе следователь первым делом задался бы вопросом: «А что если женщина, которую до полуночи видел муж и приглашенные, была вовсе не Люси Деспард? А что если были две женщины, одетые в костюм Бренвийе, и одна заменила другую к тому моменту, когда надо было снять маски?» Марк выслушал все это подчеркнуто бесстрастно.

– Ты интересовался, смог бы я вынести обвинения против Люси? Как видишь – да. Но, старина, неужели ты всерьез думаешь, что я не сумел бы отличить свою жену от любой другой женщины? Даже если бы они были одеты одинаково? Неужели ты считаешь, что ее друзья могли бы ошибиться? На нас были только черные бархатные полумаски, и они не могли ввести в заблуждение близких.

– Конечно, я так не думаю, – искренне признался Стивенс. – Я говорю все это только для того, чтобы показать тебе, как можно чересчур увлечься разрабатыванием версии, основываясь лишь на внешних признаках. К тому же, – продолжал он, – возможно также и еще одно предположение, которого мы пока не касались…

Эта мысль пришла ему в голову только сейчас, и он подумал, что если суметь ею ловко воспользоваться, то можно будет убедить всех в ее доказательности и даже отвлечь от подозрений на кого-либо.

– Ну и?

– Речь ведь может идти вовсе не о преступлении. Женщина сверхъестественная или реальная, может быть, и вообще не замешана в эту историю. И твой дядя умер именно так, как это определил врач.

Партингтон погладил подбородок. Казалось, он что-то обдумывал, пристально глядя на Стивенса. Затем он откинул назад голову и нахмурил брови, ухмыльнувшись так, будто его соображение было настолько ясным и очевидным для всех, что смешно еще было высказывать его вслух.

– Конечно, хотелось бы, чтобы оказалось именно так, – тем не менее сказал он. – И я думаю, что это желание каждого из нас. Но как тогда объяснить исчезновение трупа? Кроме того, вам никогда не удастся убедить полицию, что женщина с чашей, полной мышьяка, могла разыгрывать дядю Майлза или быть привидением.

– Полиции никогда не придется задаваться этими вопросами, – сухо парировал Марк. – Продолжай, Тед. Вторая версия: кто-то изображал Люси.

– Это тебе развивать ее, старина. Кто мог пойти на это?

– Кто угодно, – сказал Марк, постукивая по столу. – Но именно с этим я не могу примириться. Я считаю безумным предположить, что убийцей была Люси, так как и Эдит, или Маргарет! Парт, неужели ты веришь в то, что Эдит могла бы быть убийцей?

– Почему бы и нет? Уже десять лет как мы разошлись, и я могу судить о ней хладнокровно. И Люси, и Эдит, и Маргарет, или даже… – Мэри, – подсказал Марк.

Стивенс испытал некоторое болезненное ощущение, встретив взгляд Партингтона, хотя тот, казалось, просто перечислял имена всех женщин подряд.

– Да, конечно, я теперь уже начинаю забывать имена, – весело сказал доктор. – С научной точки зрения, любой из нас способен на убийство, именно из этого я и исхожу.

– Ну, а по мне, – медленно, словно бы проигрывая в мозгу какую-то мысль, отличную от той, которую обсуждали, произнес Марк, – лучше уж поверить в объяснение сверхъестественное, чем представить кого-нибудь из нас в шкуре убийцы.

– Кстати, – сказал Стивенс, – обсудим, хоть немного, третью версию, даже если мы не верим в нее. Предположим, что в эту историю замешаны «неумершие». И обсудим это предположение так, как мы сделали с двумя другими…

– Интересно, а почему, – спросил Марк, – ты говоришь о «неумерших»?

Стивенс взглянул на друга. Это слово вырвалось у него случайно, хотя ему и казалось, что он следит за собой. Оно было не из тех, которые употребляют обыкновенно. Он вспомнил о рукописи Кросса и о «Деле о неумершей любовнице». Было ли это смутным воспоминанием о чтении?

– Я спрашиваю тебя об этом, – пояснил Марк, – потому что встречал только одного человека, который употреблял это же выражение. Большинство людей говорят «фантомы», «привидения», «призраки» или даже «вампиры», но говорить «неумершие»! Да, я знавал еще только одного человека…