Она немного помолчала, дожидаясь, пока стихнут аплодисменты.

– Но я не смогла бы сделать все это без помощи очаровательной мисс Джозефины Куинси. Хотя мы и встретились при весьма необычных обстоятельствах, – в зале послышалось негромкое хихиканье, – мисс Куинси оказала значительное влияние на мою жизнь. Поэтому благотворительный фонд с этого момента будет называться «Фонд Джо Куинси».

В следующее мгновение все взгляды обратились на Куинси, и послышались аплодисменты. Она в смущении потупилась. Леди Синклер никогда не упоминала о том, как назовет свой фонд. Что ж, если так...

И тут ее словно громом поразило. Ведь теперь ее секрет известен всем – и почему-то не случился конец света. Она окинула взглядом зал. Люди все еще аплодировали ей и леди Синклер. И никто, казалось, не был шокирован ее необычной жизнью в образе «мистера Куинси». Никто, кроме леди Биглсуорт, но эту даму вряд ли стоило принимать в расчет.

Леди Синклер послала Куинси воздушный поцелуй и повернулась к дирижеру:

– Маэстро, будьте любезны!..

Тотчас же раздались звуки вальса, а уже в следующую секунду перед Куинси появился Синклер. Он поклонился и взял ее за руку. Она присела в реверансе, и граф повел ее в центр зала.

– Не нервничаете, дорогая? – Он легонько сжал ее руку.

– Когда я с вами, то нет. – Истинность этих слов поразила ее. Два дня назад она едва успела выучить фигуры вальса и танцевала лишь с сестрой. А в присутствии множества гостей... О, она ужасно боялась сокрушительного провала, но теперь, в объятиях Синклера, забыла обо всех своих страхах. Теперь она наслаждалась его близостью и вальсировала, казалось, без всяких усилий.

Они сделали по залу один круг, затем второй, и другие пары выкрикивали приветствия, проплывая мимо.

Когда же музыка стихла, Синклер отвел ее обратно к бабушке, но, к счастью, остался рядом. Ей очень хотелось поговорить с графом наедине, но для этого не было никакой возможности. Ее обступили любопытные и доброжелатели; все хотели узнать подробности о «мистере Куинси» и «его» службе у графа, но не решались задавать вопросы напрямик, поэтому говорили о ее благотворительном фонде. Вскоре эти разговоры утомили ее, но от Мелинды не было никакой помощи, потому что они с сэром Лиландом ни на мгновение не отрывали глаз друг от друга.

Многие мужчины целовали Куинси руку, а некоторые приглашали танцевать. Поскольку же приличия не позволяли ей танцевать только с Синклером, она заполнила всю свою бальную карточку, оставив для графа еще один вальс. Но граф не возражал, он лишь снисходительно улыбался, когда Куинси шла танцевать с очередным любопытным поклонником, и любовался ею, когда она кружилась в танце. В какой-то момент Синклер потерял ее из виду в гуще танцующих и обратил свой взор на буфет. Он с удовольствием выпил бы бренди, но решил ограничиться пуншем. Да-да, ради Куинси он не позволит себе даже бокала бренди.

Граф уже подходил к буфету, когда кто-то преградил ему дорогу.

Серена, черт бы ее побрал!

Синклер стиснул зубы. Сегодня он пытался вести себя как джентльмен, поэтому не вышвырнул ее из дома.

– Добрый вечер, миледи, – произнес он, отвесив герцогине легкий поклон.

– Полагаю, вы ждете от меня пожертвования в ваш фонд. – Глаза Серены сверкнули.

– От вас? – Он усмехнулся и покачал головой: – Нет, миледи, от вас я ничего не жду.

Серена молча посмотрела ему в глаза, – а потом вдруг шагнула в сторону, уступая дорогу, и тотчас же повернулась к нему спиной.

Уже у самого буфета он почувствовал, что нога болит все сильнее... Конечно, сейчас очень кстати была бы трость, но не мог же он заявиться с ней на бал. И как бы он тогда танцевал с Куинси?

Добравшись наконец до буфета, Синклер выпил залпом один бокал, снова пожалев, что пунш недостаточно крепок. Вновь наполнив свой бокал и взяв три других, он направился к «энергичному трио» – эти дамы сидели в противоположном конце зала.

Боль в ноге все усиливалась, и в какой-то момент граф почувствовал головокружение, а ведь он не прошел и половины пути. Внезапно ногу его пронзила резкая боль, и, уже падая, он увидел изящную ножку Серены, которую она выставила у него на пути. Синклер пытался удержаться, но тщетно. Забыв о своих бокалах, он вытянул руки, чтобы смягчить удар. Пунш разлился, бокалы разлетелись вдребезги, и стоявшие поблизости дамы в ужасе воскликнули.

Серена же злорадно усмехалась – он заметил это, когда, перекатившись на бок, приподнял голову.

Тут рядом с ним опустился на колени Палмер. Обнимая его за плечи, он спросил:

– Бен, что с тобой?

Музыка наконец-то стихла, и он услышал перешептывания.

– Какой позор – напиться на собственном балу... – пробормотала какая-то дама.

– Нет-нет, это все его больная нога, – послышалось в ответ.

Синклер осмотрелся и увидел Томпсона и Гримшо. Они подбежали с тряпками, веником и совком и почти мгновенно убрали все свидетельства падения Синклера – убрали все, кроме самого графа, по-прежнему лежавшего на полу.