– Нет, просто я всегда мечтал это сделать. Валери не знала, чего ей хочется больше —

рассмеяться или поколотить наглеца. Она сделала и то и другое.

– За что? – возопил Джек.

– Ты хоть понимаешь, сколько нервов стоил мне этот вечер? И ты еще в игрушки играешь!

– Нервов? Тебе? – расхохотался Джек. – Ты стояла в сторонке и только и делала, что посматривала то на часы, то на меня.

– Если бы ты придерживался расписания, которое я наметила, мне не пришлось бы переживать.

– Погоди-ка, разве не я беседовал с каждым человеком, к которому ты меня подводила? – Прежде чем Валери успела возразить, Джек поднял указательный палец, требуя тишины. – Разве не я потчевал их сведениями о своей биографии, которую мы слегка отредактировали по твоей указке? Они знают, что я спортивный репортер. Они знают, что я держал свое имя в тайне, поскольку не знал, как совместить два столь разных имиджа. Они также знают, что я решил выйти из тени, поскольку меня уволили с основной работы и я устал скрываться. Никаких сюрпризов, никаких скелетов в шкафу, которые всплывут на поверхность в самый неподходящий момент. Откровенно говоря, мне кажется, что сегодня вечером мое умение пудрить людям мозги было куда полезней, чем врожденное обаяние Эрика. И после этого ты упрекаешь меня за то, что я позволил себе немного развлечься?

Валери молча смотрела на своего собеседника, и только капли дождя стучали по мягкому откидному верху, нарушая тишину. Наконец девушка вздохнула и заговорила:

– Ладно. Ты прав. Просто я... – Она прервалась на полуслове, поскольку Джек вдруг повернулся и начал что-то искать на заднем сиденье. – Что ты делаешь?

– Ищу, куда бы это записать. Ты признала, что я был, в сущности, прав.

– Очень смешно. Ты прекрасно знаешь, что стояло на кону этим вечером. А ты болтался по залу, заговаривая со всеми подряд. Будь ты на моем месте, сам бы понял, как трудно стоять в стороне и наблюдать.

В свете уличного фонаря Валери заметила, что Джек улыбается.

– Наблюдать за тобой было бы куда интереснее, чем пожимать руки конгрессменам и притворяться, будто я верю, что эти старики женились по любви на молодых красотках.

– Какой цинизм, – не выдержав, рассмеялась Валери.

Джек устремил взгляд вперед, разглядывая улицу сквозь лобовое стекло.

– Да, конечно, однако каждый имеет право на собственное мнение.

Валери поняла, что он подразумевает свой развод. Во всяком случае, ей казалось, что именно в этом кроется источник его горечи.

– Итак, больше никаких юных красоток в твоей жизни, как я понимаю.

Джек засмеялся, но как-то невесело.

– Нет. Однажды я уже допустил ошибку и больше не желаю возвращаться к прошлому.

– Как долго вы были женаты? – Валери знала, что брак Джека продержался недолго, но никогда не интересовалась подробностями.

– Восемнадцать месяцев и десять дней – дольше, чем следовало бы. – Молодой человек посмотрел на нее. – Это случилось давным-давно и теперь уже стало историей, ясно?

– Похоже, ты не хочешь, чтобы история повторилась.

– Мы должны учиться на собственных ошибках, не так ли?

– Смотря какой урок ты извлек. Если из-за одного человека ты готов отказаться от всего того, что могло бы обогатить твою жизнь с другим, я не могу с тобой согласиться. По-моему, это свидетельствует не столько о мудрости, сколько о стремлении спрятать голову в песок.

– А как давно вы женаты?

Влажные щеки Валери слегка покраснели.

– Если я не замужем, это не значит, что я не вижу, как живут супружеские пары. Надеюсь, одна ошибка не помешает мне воспользоваться другими возможностями в будущем.

– У тебя есть близкий человек?

Теперь Валери пожалела, что завела этот разговор. Она покачала головой:

– С самого детства я переезжала из одного города в другой. В таких условиях трудно поддерживать дружеские отношения, не говоря уже о чем-то большем.

– Тебе разбивали сердце?

Валери едва заметно улыбнулась:

– Ты сказал «разбивали», словно имел в виду «разжевали и выплюнули».

Джек помолчал одно мгновение, потом кивнул:

– Довольно точное определение, на мой взгляд.

Валери откинулась назад, так чтобы лучше разглядеть своего спутника.

– Извини, – тихо сказала она.

– За что?

– За то, что я лезу в твою личную жизнь. Ты прав. Я понятия не имею, через что ты прошел и что я чувствовала бы на твоем месте. Может, и я стала бы цинично относиться к любви.

– Я никогда не относился к любви цинично, – возразил Джек, и в его голосе послышалось искреннее удивление.

Валери вскинула бровь и искривила губы:

– Пусть будет так.

– Нет, серьезно. Я считаю, что влюбленность и любовь – это прекрасно. Но брак... Едва ли.