Брейден строго посмотрел на пожилого господина и невозмутимо заметил:

— Папа, это единственное представление «Фауста», какое ты видел.

— Брейден, мальчик мой. — Кэролайн невольно подумала, что улыбка старшего Грэнвилла выглядит немного… неуместной. — Что же ты не знакомишь меня со своими друзьями?

И Брейден Грэнвилл ответил самым терпеливым тоном, на какой был способен:

— Отец, позволь представить тебе леди Кэролайн Линфорд и ее жениха, маркиза Уинчилси. Томас Линфорд, граф Бартлетт, и его мать, леди Бартлетт. Да, а это леди Эмили Стэнхоуп, дочь лорда Вудсона… Мой отец, Силвестер Грэнвилл.

— Леди Бартлетт, — проворковал старший Грэнвилл, почтительно склоняясь к ее руке. — Силвестер Грэнвилл, к вашим услугам!

— Мистер Грэнвилл, — машинально отвечала леди Бартлетт. Кэролайн довелось увидеть впервые в жизни, чтобы ее мать не знала, куда девать глаза. Очевидно, она тоже успела догадаться, что у отца Брейдена Грэнвилла не все дома. — Как приятно познакомиться.

Силвестер Грэнвилл выпрямился и отпустил руку леди Бартлетт. При этом с его румяной физиономии не сходила глупая улыбка. Сердце Кэролайн облилось кровью от такого открытия. Кто бы мог подумать, что отец Брейдена Грэнвилла окажется сумасшедшим! Скорее всего он не был буйнопомешанным, однако в его невменяемости не было никаких сомнений. Бедный, бедный старик!

И не менее бедный Брейден Грэнвилл, которого она отругала с такой непростительной жестокостью!

Впрочем, родительницу леди Жаклин, вдовствующую герцогиню, мало смущало умственное расстройство будущего свекра ее дочери. Ее гораздо больше волновало присутствие леди Бартлетт. Обе дамы были примерно одного возраста, однако превосходно сохранившаяся матовая кожа и ясные глаза леди Бартлетт не шли ни в какое сравнение с жалкими остатками былой красоты надменной герцогини. И герцогиня слишком хорошо об этом знала.

— Ах, как мило и трогательно, — скривившись, процедила она, не в силах оторвать завистливый взор от нежной кожи леди Бартлетт, так выгодно оттененной алым атласным платьем. — Все семейство в сборе, вместе выезжает в оперу. Совсем как мы.

Леди Бартлетт сфокусировала на сопернице суровый взгляд своих ясных очей и прищурилась с угрожающим видом.

— Рада видеть вас, ваша светлость! — произнесла она.

Веки вдовствующей герцогини повторили движение век леди Бартлетт:

— Простите, но разве мы знакомы?

— Ох, мама! — томно произнесла леди Жаклин. — Ты ведь не могла забыть леди Бартлетт! Мы с ее дочерью, леди Кэролайн, вместе учились в школе…

— Идем, мама. — Кэролайн, чувствуя, как накаляется атмосфера, потянула мать за руку. — Нам уже давно подали карету!

Леди Бартлетт была явно шокирована столь неуместной поспешностью своей дочери.

— Ну что ж, желаю вам всего хорошего, ваша светлость, леди Жаклин, мистер Грэнвилл и… э… мистер Грэнвилл!

Но напрасно Кэролайн надеялась, что на этом их общение со спутниками Брейдена Грэнвилла закончится. Потому что как только они подошли к своей карете, позади их экипажа остановился экипаж с гербом герцога Чайлдса на дверце. При виде его Кэролайн застыла как вкопанная.

Маркиз увидел герцогскую карету в тот же миг, что и Кэролайн. Он довольно грубо схватил свою невесту за плечо, но Кэролайн с силой, удивительной для такой изящной девушки, скинула с себя его руку. Все мучительные переживания и тайные решения этого вечера были в один миг забыты. Она налетела на вдовствующую герцогиню с возмущенным криком:

— На них же тугая уздечка! И о чем вы только думаете, ваша светлость?!

— Тугая — что? — Тщательно выщипанные брови герцогини поползли вверх, выражая полное замешательство.

— Тугая уздечка! — И обвиняющий перст Кэролайн простерся в сторону изящной пары чистокровных гнедых, запряженных в экипаж высокородной леди. Они стояли напряженно, словно на параде: головы высоко подняты, шеи выгнуты под немыслимым углом.

Однако это изящество было весьма обманчиво. Животные так высоко задирали головы вовсе не потому, что желали покрасоваться перед хозяевами. Их головы были подтянуты выше обычного при помощи дополнительного мундштука, вставленного в зубы, и второй уздечки, слишком короткой для них. Эта уздечка и мундштук не позволяли лошадям опустить голову и выпрямить шею. Кэролайн знала, что бедные животные не просто не могли дать шее отдохнуть. Они даже не могли толком глотать или дышать.

— Вот полюбуйтесь! — Кэролайн показала на губы ближней лошади, с которых клочьями капала пена. — Видите? Вы видите, какая она розовая, эта пена? Вы знаете, отчего она такая, ваша светлость? Это кровь!

Герцогиня, подобравшаяся было поближе, чтобы рассмотреть, на что показывает Кэролайн, проворно отскочила в сторону.

— Животное нездорово? — визгливо осведомилась она, всем своим видом демонстрируя брезгливость.

— Нет-нет, они совершенно здоровы, — затараторила леди Бартлетт. — Ваша светлость, вы должны простить Кэролайн. Она питает большую слабость к лошадям и не в состоянии пройти мимо, даже если заметит хоть малейшее неудобство…