— С моим кавалером?

— Ты что же, думала, что одна пойдешь по проходу в церкви?

Именно так Кэмпион и думала. Она знала, что Мордехай Лопес не сможет прибыть в Оксфорд — известие об этом пришло два дня назад, — а родственников, которые могли бы вести ее под венец, не было. Она уже приготовилась к тому, что одна подойдет к Тоби.

— Кто же это?

— Едва ли вежливо говорить о нем «это». Он очень много сделал, чтобы оказать тебе эту услугу, и я не сомневаюсь, что для него это тяжкое испытание. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это спуститься вниз и быть с ним ласковой.

Под резкостью леди Маргарет, как обычно, скрывалась теплота, но Кэмпион показалось, что на сей раз мать Тоби сдерживает более сильные эмоции.

Кавалер ждал, поглаживая рукой усы. Он вопросительно повернул голову, прислушиваясь к шагам.

— Кто это?

— Полковник Вашингтон!

Он просиял, гордый и счастливый, словно она была его собственной дочерью. Бархатная повязка на глазах не могла полностью скрыть ужасный шрам. Он был совершенно слеп.

Она поцеловала его.

— Полковник!

— Вы помните меня, дорогая? — Он приободрился, выпрямился в полный рост и все равно оказался на дюйм ниже Кэмпион. Он взял ее за руки. — Еще не поздно изменить решение, дорогая. Я полностью к вашим услугам, — пошутил он. — Не сомневаюсь, что выглядите вы великолепно, вы всегда великолепны. Надеюсь, что не опозорю вас.

— Вы чудесно выглядите, полковник.

Полковник был одет в коричневый бархат с разрезами, чтобы продемонстрировать красную подкладку, талия была перехвачена поясом роялистского цвета. В руке он держал шляпу с большими перьями, а на боку — теперь уже только для украшения — висела шпага.

Леди Маргарет спустилась по лестнице.

— А, сэр Эндрю!

— Сэр Эндрю? — переспросила Кэмпион. Вашингтон кивнул.

— Король вознаградил меня за слепоту. Пенсия была бы полезнее, но в наши дни титулы дешевле. — Он повернулся к леди Маргарет. — Карета ждет вашу милость. Она вернется за нами.

— Но не слишком поспешно, Эндрю. Для Тоби и так все было слишком просто. Пусть немного помается.

Леди Маргарет произнесла это так, будто Тоби не терзался, пока его невеста была в руках врагов. Но не это привлекло внимание Кэмпион. В голосе леди Маргарет послышался отголосок, а может, и не только отголосок, теплого чувства. Она перевела взгляд с высокой женщины на коренастого мужчину и улыбнулась. Леди Маргарет заметила улыбку и фыркнула.

— А тебе, дитя, остается лишь надеяться, что мой сын окажется трезвым, в чем я очень сильно сомневаюсь. Он, наверное, напился в погребе какой-нибудь таверны.

Сэр Эндрю Вашингтон подхватил мрачные предположения:

— Надеюсь, хотя бы дождя не будет. Леди Маргарет возмутилась:

— Вот еще! Конечно, дождя не будет! Пошли, Инид! Когда леди Маргарет ушла, Кэмпион посмотрела на полковника:

— Вы очень добры.

— Вовсе нет, моя дорогая, вовсе нет. Я очень горд, очень горд. Жаль только, что на этом месте оказался я, а не какой-то более близкий вам человек.

— Дорогой сэр Эндрю, не могу даже придумать, кого я бы с большей радостью увидела рядом с собой.

Он был польщен:

— Но вам придется вести меня по проходу, дорогая. Я еще не привык к темноте.

— А как вы обходитесь?

— Ничего, понемножку. — Он вздохнул. — У меня маленький дом в Уилтшире, слуги добры ко мне. Они мне читают, а в саду я прекрасно работаю наощупь. Я обнаружил, что теперь больше, чем прежде, люблю разговаривать. Я, понимаете ли, слушаю. — Бархатная повязка была обращена к ней. — Леди Маргарет страшно беспокоилась о вас. Когда с вами происходили все эти несчастья, я был в Оксфорде. Жаль, что я ничем не мог помочь.

— Я выжила, сэр Эндрю.

— Мы молились за вас, правда, молились. Колени у меня до сих пор ноют! Ну так как, вы готовы к церемонии? Нужно вам что-нибудь еще сделать прежде, чем мы отправимся?

До церкви Святой Девы Марии было недалеко, и Кэмпион, краснея под восхищенными взглядами тех, кто собрался посмотреть, как полковник Вашингтон будет подсаживать ее в карету, вспомнила свой путь сюда. Этот Путь начался с одной-единственной печати — печати святого Матфея, но из мира безрадостной, грубой, черной пуританской одежды, строгих, жестоких законов он привел ее к этому утру, утопающему в шелках, атласе, роскоши, к утру ее свадьбы. Случайная встреча у ручья завершится у алтаря. Она подумала о том, что одно не изменилось за все эти месяцы. И в войне, и в огне, и в заточении, и в страданиях их с Тоби любовь оставалась неколебимой.

Свадьба привлекла большое внимание в Оксфорде. Летняя кампания подходила к концу, и роялисты оглядывались на полные неудач и поражений весну и лето. Враги становились крепче, а сторонники короля слабели. Кэмпион же была символом несломленности. Ее судили как роялистку, как ведьму, и все же ей удалось добраться до провозглашенной королем столицы, где ее считали героиней. Перед церковью Святой Девы Марии собралась большая толпа, и, когда Джеймс Райт открыл дверцу, Кэмпион на миг замерла. Джеймс улыбнулся ей. Он приехал в Оксфорд как подчиненный и слуга Тоби и неизменно охранял Кэмпион, когда она выходила из дома без жениха.