— Ты еще не слышала мою историю.

— Нет. Но я достаточно хорошо знаю тебя и понимаю, что у тебя наверняка была очень веская причина для такого поступка. Особенно если ты так сильно любил меня, как говоришь, — тихо сказала она, поймав его взгляд.

В тот миг, когда Сет взглянул в нежные зеленые глаза Пенелопы, он увидел не очаровательную, восторженную девушку, которую так любил, а милую, сочувствующую женщину, в которую она превратилась. Именно это ее новое качество дало Сету мужество продолжить.

Он осторожно убрал руку Пенелопы от своей щеки и, крепко сжав ее, спросил:

— Ты помнишь последнюю ночь, которую мы провели вместе? Я встал очень рано, чтобы успеть на утреннюю встречу.

— Да, припоминаю. — Она улыбнулась. — Ты всегда любил вести переговоры во время еды, потому что все тогда ведут себя вежливо, чтобы не рисковать несварением желудка. И еще я помню, что обеденное время ты всегда приберегал для меня.

— Ты могла бы располагать мной и во время завтрака, и ленча, если бы захотела, — отозвался он, поглаживая ее пальцы.

При этих словах на щеках Пенелопы заиграли ямочки.

— Я была эгоистичной, но не глупой. Я же знала, что днем тебе нужно заниматься делами. Я хотела разделить твою жизнь, а не разрушать ее.

— И это доказывает, что ты никогда не была эгоистичной. Эгоистичная женщина потребовала бы все мое время для себя.

Улыбка исчезла с ее лица.

— Тогда почему ты разорвал нашу помолвку?

— Из-за известий, которые получил на той утренней встрече. — Он замолчал и стиснул ее руку, чтобы почерпнуть уверенности. — В то утро я встречался не с деловым партнером, а с агентом из сыскного бюро. Я обращался в агентство, чтобы найти хоть какие-то сведения о своих родителях.

— Своих родителях? — У нее удивленно приподнялись брови. — Я всегда считала, что они умерли. Ты никогда не говорил о них, а когда я о них упоминала, то ты становился замкнутым и молчаливым.

— Я не говорил о них, потому что не знал, кто они. Пенелопа была озадачена.

— Как может быть, чтобы ты не знал своих родителей?

Если бы Сет не был так напряжен, он, вероятно, улыбнулся бы такой наивности. Несмотря на свое образование и жизненный опыт, Пенелопа еще во многом оставалась несведущей. Четко выговаривая слова, он ответил:

— Меня оставили на пороге приюта Святого Джона, когда мне было несколько дней от роду. Я был завернут в старое одеяло. У меня была рана на руке, перевязанная платком. Этот шрам на правой руке так и остался.

— Как ужасно! — воскликнула Пенелопа, ее глаза были полны сострадания. — Почему ты не рассказывал об этом раньше?

— Я стыдился. Когда твой брат начал принимать меня в вашем доме, ты по корявой речи и грубым манерам уже наверняка понимала, что я не блистаю происхождением. Я считал, что и этих пороков вполне достаточно, и не хотел добавлять, что был брошен с самого рождения. Скорее всего я был незаконнорожденным.

— Но все это не имело для меня никакого значения, — возразила она. — Когда мы были обручены, я очень сильно любила тебя, и никакие известия не могли изменить моего решения. Ты должен был верить в мою любовь, доверять мне.

Сет опустил глаза и посмотрел на их соединившиеся руки, ему было трудно видеть боль в ее взгляде.

— Сейчас я это знаю, но тогда я оказался трусливым глупцом. Я считал себя недостойным тебя и боялся, что ты не захочешь выйти за меня замуж, если узнаешь правду. Я не хотел рисковать и потерять тебя.

Воцарилась тишина, некоторое время она размышляла над его словами. Наконец Пенелопа спросила:

— Я знаю, ты просил благословения у моего брата, прежде чем сделать мне предложение. А он знал о твоем прошлом?

— Да, — признался Сет.

— И он, несмотря ни на что, радовался нашей предстоящей свадьбе. В письме он написал мне, что очень рад тому, что я наконец прислушалась к голосу разума и выхожу замуж за единственного достойного меня мужчину. Почему, если он считал, что ты вполне мне подходишь, ты был уверен, что я буду думать иначе?

— Я оказался полным идиотом, — признался Сет. В его голосе звучало презрение к себе. — В любом случае именно чувство неполноценности заставило меня обратиться в сыскное агентство. Я надеялся, что им удастся отыскать что-нибудь, что возвысило бы меня в собственных глазах.

— Но они только подтвердили твои опасения, да? — В ее голосе послышался гнев. Когда Сет поднял глаза, испуганный неожиданным изменением ее тона, то увидел смешавшиеся в ее взгляде презрение и боль.

— Ну? Так я права? — потребовала она ответа.