Сет потряс головой, боли не было.

— Вам не следовало беспокоиться. Доктор Ларсен уже осмотрел меня сегодня вечером. Я в порядке.

Нахмурившись, Луиза положила руку ему на лоб, будто проверяя температуру.

— Мужчины не теряют сознания, если они в порядке.

Этот материнский жест тронул его до глубины души, вызывая такой стихийный отклик, что вся его неприязнь съежилась под этой усмиряющей силой. Сету так страстно захотелось положить голову к ней на колени и умолять ее погладить ему волосы, как делают все матери, успокаивая своих плачущих детей. Ему хотелось услышать ее ласковый голос, почувствовать нежную привязанность и заботу, которую любящая мать дарит своему дорогому сыну.

«Но ты не дорогой сын, а она никогда не была твоей любящей матерью», — напомнил он себе. Угнетающие картины трудного детства одна за другой промелькнули у него в памяти.

Горечь, смешавшись с яростью и разочарованием, иссушила и сожгла его безрассудные желания, обратив их в ненависть. И ему очень хотелось сорвать с нее маску фальшивого благородства. Снова сосредоточившись на своей цели, Сет сбросил ее руку со своего лба и сел.

Его чувства ясно отразились на лице, и она резко отстранилась, глядя на него с внезапным беспокойством. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, в его взгляде сквозили ярость и обида, а в ее глазах смешались недоумение и недоброе предчувствие.

Надменная улыбка медленно раздвинула губы Сета.

— Луиза Ван Кортланд, — наконец вымолвил он, четко выговаривая каждую букву, словно судья, объявляющий смертный приговор.

Она прищурилась:

— Разве мы знакомы, сэр?

Он наклонился так, чтобы свет лампы хорошо освещал его лицо.

— Ну, узнаете? — цинично спросил он.

Луиза нахмурила брови, словно сосредоточенно заглядывала в самые дальние уголки своей памяти.

— Кажется, я видела ваше лицо, но мне не приходят на ум ваше имя и наше знакомство.

— Вы не помните нашего знакомства? — Он хрипло рассмеялся. — Полагаю, вы предпочли забыть о нем.

— Странно, но я гораздо лучше помню тех, кого предпочла бы забыть, — с вызовом ответила она. — Особенно если предчувствую, что они могут причинить мне боль, что, судя по вашему тону, собираетесь сделать и вы.

— Правда? И много таких людей вы знаете? — полюбопытствовал он. Его ловушка сработала и была готова захлопнуться.

Она пожала плечами.

— Есть несколько человек. Но это не важно.

— Последствия моего гнева могут оказаться весьма важными, даже разрушительными. — Он откинулся назад и ухмыльнулся. — Кстати, не отвернулась ли от вас удача в последнее время?

Луиза заметно напряглась, ее глаза больше напоминали сейчас сверкающие щелочки.

— Судя по вашему вопросу, сэр, очевидно, что ответ вам известен.

— Вы очень проницательная женщина, миссис Вандерлин… Хотя такая проницательность является фамильной чертой Ван Кортландов, так же как ум, жестокость и… сумасшествие.

Она проглотила наживку.

— Так кто вы?

Ловушка захлопнулась.

— Люди называют меня Сетом Тайлером. — Он сделал многозначительную паузу. — Вы можете называть меня сыном.

— С-сын? — Кровь отхлынула от ее лица, и в какой-то момент Сету показалось, что она упадет в обморок. Но Луиза удивила его, когда наклонилась вперед и почти благоговейно прикоснулась к его характерному для Ван Кортландов подбородку. — О… как я могла быть такой слепой. Ты так похож на своего отца!

Сет отдернул лицо, разозлившись как от нежности, прозвучавшей в ее голосе, так и от ее прикосновения. Стремясь сорвать с нее маску добросердечности и радушия и показать ее подлинное злобное лицо, он выкрикнул:

— Как это сходство должно ранить вас. Но разве такой хладнокровный убийца, как вы, может испытывать боль, стыд или сожаление?

— Убийца?! — громко воскликнула Луиза, страшно пораженная его словами. — Я… я не понимаю.

Она играла хорошо, надо отдать ей должное. Настолько хорошо, что если бы он не знал о ее злобной натуре, то был бы одурачен, поверив в ее простодушие.

К несчастью для нее, Сету было известно, что она за чудовище.

— Не надо хитрить со мной, мама, — прошипел он, выплюнув последнее слово так, будто во рту у него было отравленное вино. — Мне все известно о вас и о том, как в своем эгоизме вы приказали меня, своего нежеланного, незаконнорожденного сына, убить после рождения.

К удовлетворению Сета, ее лицо сделалось пепельно-бурым.

— Я… я никогда не приказывала убить тебя. — Ее голос задрожал от волнения. — Это дело рук моего отца. Он не хотел, чтобы что-то нарушило его планы выдать меня замуж за нашего соседа. Я узнала о его вероломстве только через семнадцать лет.

Она соскользнула со стула и прижалась к его коленям. Сжав его руки своими дрожащими пальцами, она с жаром воскликнула:

— Да я полюбила тебя с того момента, как ты появился на свет. Я чуть не сошла с ума от горя, когда через несколько часов мне сказали, что ты умер. Ты был для меня всем в жизни.