Люсинда стояла и смотрела в молчаливом удивлении, как Прескотт проскользнул в дверь, соединяющую его гардеробную с внешним холлом. Неужели этот мужчина никогда не перестанет удивлять ее? С первого же момента, когда они встретились, он стал для нее постоянным источником изумления. Он был так не похож на любого другого мужчину, которого она когда-либо знала. Прескотт протянул руку помощи и открыл свое сердце для осиротевшего ягненка, для троих детей, лишившихся матери, и для нее — бедной бездомной родственницы.

Но в то же время он хотел безжалостно избить человека, чтобы отомстить за его умершую жену, хотя видел ее только два раза в своей жизни. Его характер заключал в себе такое сочетание разнообразных черт! Вряд ли она когда-нибудь узнает его до конца. Но из того, что она уже видела, было ясно, что нежность и заботливость с лихвой перевешивали его пугающую мстительность. Она поняла, что встретила человека, который попадается единожды на миллион.

Несмотря на ветер и моросящий дождь, который бил ему в лицо, Прескотт чувствовал, как пот тонкими струйками стекает у него по спине, когда он, спустя полчаса, прискакал в Сент Кеверн. При мысли о том, что опять придется иметь дело с Эмерсоном, ему стало не по себе. Но он был уверен, что это нужно было сделать. Эмерсон и другие подобные ему подлецы в этих краях должны знать, что новый граф не будет смотреть сквозь пальцы на тех, кто избивает жен. Или, еще хуже, своих детей. Если кто-то хочет подраться с кем-то, то может найти достойного соперника и в нем, а не избивать беспомощных детей и женщин. Это просто выходит за всякие рамки.

В доме Эмерсона все уже мирно спали, когда Прескотт придержал свою лошадь у центральных ворот. Он осмотрелся, надеясь увидеть кого-нибудь из местных жителей, все еще шатающихся по улице, которые могли пригодиться в случае, если бы ему понадобилась помощь. Однако в десять часов в эту дождливую ночь на улице не было ни души.

«Но это ненадолго», — сказал он сам себе, перекинув ногу через седло и спрыгнув с лошади. Он намеревался наделать с Эмерсоном достаточно шума, чтобы пробудить ото сна даже самых тугих на ухо.

Прескотт подошел к парадной двери и постучался, молясь о том, чтобы никто не открыл ему, и у него был бы предлог выбить эту чертову заслонку ногой. Но кто-то все-таки отозвался — та самая маленькая служанка, которая открывала ему в первый раз.

— Милорд!

— Я пришел повидаться с Эмерсоном, — сказал он.

— Но, милорд, мистер Эмерсон в этот час уже в постели.

— Тогда вам, девушка, лучше пойти и разбудить его, потому что если вы этого не сделаете, то это сделаю я сам.

— Да, милорд, — она сделала быстрый реверанс и моментально исчезла в темноте дома.

Стоя под дождем и хорошенько поразмыслив — а у него было на это время, — Прескотт пожалел, что не сказал горничной найти себе место, где можно было бы спрятаться, тем временем, как он сам пойдет и разбудит мистера Эмерсона. Он был готов поспорить, что если бы Эмерсон увидел его, ворвавшегося посреди ночи в спальню, то у этого негодяя наверняка душа ушла бы в пятки. Скорее всего новый граф был человеком, которого бывший управляющий менее всего ожидал увидеть в такую ночь.

Через мгновение служанка появилась опять, уже слегка покрасневшая и запыхавшаяся от того, что ей пришлось подниматься по лестнице.

— Мистер Эмерсон велел передать Вашей светлости, что он спустится через минуту. Мисс Изабель просила вас, если пожелаете, пройти и подождать в гостиной.

— В гостиной? Прекрасно, я так и сделаю. А сейчас почему бы вам не сбегать и не позвать сюда шерифа.

— Шерифа, милорд?

— Именно. Скажите ему, что его хочет видеть граф.

— Да, милорд. Я только сбегаю за плащом.

— Нет, этого не нужно делать. Вот, возьмите мой камзол. Я не думаю, что он понадобится мне, пока вы не вернетесь назад.

Он накинул камзол на хрупкие плечи служанки и увидел, как у нее слегка подогнулись колени под его тяжестью.

— А теперь идите. И, э-э, можете не спешить.

— Да, милорд.

Прескотт, прежде чем войти в дом, подождал пока она, идя вдоль по улице, не скрылась из вида. Он уже было закрыл за собой дверь, но в последний момент решил оставить ее открытой. Может быть, кое-кому понадобится быстро выйти из дома в эту ночь.

Гостиная в доме Эмерсона, как и холл, была прекрасно обставлена. В ней стояла отличная мебель: обтянутые бархатом диваны и стулья, изящные маленькие столики, крышки которых были инкрустированы маркетри [6] , а стены ее украшали картины модных художников.

«На деньги, которые он годами прикарманивал в Рейвенс Лэйере, этот подлец купил все самое лучшее», — решил Прескотт. Кроме того ему стало совершенно ясно, что Эмерсон и не собирался распродавать свое добро и возвращать назад хоть один украденный шиллинг.

— Никчемный негодяй, — тихо сказал он.

— Прошу прощения, милорд?

Прескотт обернулся и увидел Эмерсона, стоявшего в дверном проеме и завязывающего пояс своего длинного парчового халата.

«Его жена и дети вынуждены были ходить в обносках в то время как Эмерсон и его шлюха одеваются в лучшее, что только можно купить за деньги. За деньги, украденные в Рейвенс Лэйере!» — Прескотт снова разгневался.