На следующее утро я пошел на встречу с командиром, который к тому времени вернулся из Берлина. Я должен был доложить о приготовлениях похорон Вальтера, но на пути к его кабинету я встретил Ханну Рейч. У нее были заплаканные глаза или я ошибался? Сухо кивнув мне, она пронеслась мимо, и в этот момент в ней не было ничего общего с той Ханной, которую я знал. Шпёте выглядел нервным и слегка больным, когда я вошел. В воздухе чувствовалась напряженность, но возможно, мне так показалось.

Произошедшее трагическое событие отразилось на всех. Я отдал честь и сделал доклад.

– Спасибо, лейтенант, – грубо произнес Шпёте, – но в этот раз кто-нибудь другой будет сопровождать гроб. В расписании на завтра ваш полет назначен на десять часов утра. Погода позволяет.

– Есть!

– Сегодня вечером ваш самолет будет готов, лейтенант. Капитан Опитц полетит первым, а затем – ваша очередь. Сегодня вечером можете пойти на концерт, послушаете Бетховена. В канцелярии на столе найдете два билета.

– Благодарю, майор.

Выйдя из кабинета, я отправился на поиски Ханны. Может быть, на концерте она отвлечется от грустных мыслей. Скорее всего, она была у себя. Я постучал в ее дверь, но ответ прозвучал только после третьей попытки. Я вошел и увидел Ханну, которая сидела на кровати и вытирала глаза!

Рис. 8. Ханна Рейч

– Ради всего святого, что стряслось, Ханна?

Она не делала секрета из своего горя и не старалась остановить текущие слезы. Она пробормотала:

– Шпёте запретил мне лететь завтра. И так он решил не один. Это несправедливо!

Так вот в чем дело! Я почувствовал облегчение. Ханна продолжила:

– Он прекрасно знает, что я ждала этого полета с того дня, когда со мной произошел инцидент. И сейчас он закрывает дверь прямо перед моим носом. Это так нечестно!

Я спросил, почему Шпёте неожиданно решил не позволить лететь ей на «комете».

– Это было бы слишком опасно! Он говорит, что не готов взять на себя ответственность, если что-то случится со мной. Как будто я когда-либо интересовалась, будет полет опасным или нет! Все это потому, что я женщина! О нет! Женщины недостаточно способны, чтобы летать на «комете»!

– Но ведь вы летали до этого, Ханна, – сказал я, надеясь хоть немного успокоить ее, заставить прекратить эти душещипательные всхлипывания, которые мне было тяжело выносить.

– Только полеты на буксире – и вы называете это полетом?

– Но вы столько раз поднимались на «Ме-163А», разве не так?

– Конечно, но А – это не В, и я хочу… Я полечу на В! А сейчас я уезжаю, сегодня же!

Она вскочила и начала бросать свои вещи в чемодан. Слезы высохли, и в глазах появились твердость и упрямство. Для меня было очевидно, что из-за последней трагедии Шпёте не позволил этой уникальной женщине рисковать своей жизнью любой ценой. Ее имя было почти что легендарным в авиационной среде. Но Ханна поставила перед собой цель полететь на «комете». У нее была железная воля, и не так-то легко было сломить ее. Рано или поздно она убедит командира. Она захлопнула крышку чемодана и сказала:

– Передайте мои самые искренние пожелания всем нашим товарищам. Поблагодарите их за те чудесные дни, которые я провела вместе с ними в Бад-Цвишенане. Я никогда не забуду их!

Так Ханна покинула наш отряд.

Нам всем ее сильно не хватало.

Так как у меня на руках было два билета, мне ничего не оставалось, как пригласить кого-нибудь с собой. Герберт получил приказ заняться организацией похорон Вальтера, поэтому он не мог сопровождать меня, но одному идти не хотелось. На горизонте появилась кандидатура Фритца Кельба, но, к моему удивлению, он сказал, что не может пойти со мной, потому что музыка Бетховена слишком тяжела для него. В конце концов у него возникла идея по поводу Хельги. Он сказал, что уверен на ее счет. Она наверняка не будет возражать, и он может позвонить ей в моем присутствии.

Уже несколько недель Хельга была девушкой Герберта. Она работала в Ольденбурге, и Герберт познакомился с ней на танцах. Теперь это был всего лишь вопрос времени. Герберт ждал отпуска, чтобы, наконец, отвезти Хельгу к себе домой, познакомить с родителями и получить их благословение на то, чтобы обручиться. Они были прекрасной парой. Это был один из тех случаев, когда оба строят счастливые планы на будущее.

Сопровождать Хельгу на концерт было настоящим удовольствием. Она выглядела потрясающе красивой в платье с высоким воротом, которое она носила с голубой бархатной накидкой. Я был очень рад, что мне представился случай надеть свою парадную форму. От дома Хельги до концертного зала было совсем недалеко идти, и я в отличном настроении направился к ней, на время забыв о взрывающихся истребителях и внезапной смерти.

Дирижер взмахнул палочкой, и концерт начался.

После короткого вступления зазвучал «Похоронный марш» – едва ли подходящая тема из всех, которые бы я хотел слышать в этот особенный вечер. Я не мог спокойно слушать эту музыку. Как будто чей-то голос твердил мне: «Живи так, как будто это последнее мгновение твоей жизни, Мано! Завтра может настать твой черед!» Я посмотрел на Хельгу, пытаясь отвлечься от навязчивой мрачной мысли, но это не подействовало. «Может быть, ты летишь в последний раз, Мано. Может, завтра в это время ты будешь жать руки Йозефу, Алоизу и Вальтеру».