Адольфа Немеера довольно быстро утомили затянувшиеся периоды бездействия, которые длились уже несколько дней кряду, и он очень скоро нашел способ добавить разнообразия в свою жизнь. Он обнаружил, что в Удетфельде имеется специальное командование, занимающееся экспериментами с новым ракетным оружием для истребителей, и он, недолго думая, отправился в штаб и «позаимствовал» двадцать четыре ракетных снаряда «R4M», установленные затем под крылья «Me-163А». Никто не знал, какой эффект даст установка этих снарядов, закрепленных под крыльями «мессершмитов», но Адольфу, который был упрям как баран, не терпелось поскорее произвести полет на буксире. «Ме-163А» легко поднял новое оборудование и мощно взлетел. Адольф совершил отличную посадку и спустя приблизительно четыре недели руководил испытаниями, доказывая всем, на что способно это замечательное оружие.

Насколько мне известно, это случилось впервые в мире. Первые в мире самолеты с такого рода оружием!

А затем однажды русские фактически «постучались в нашу дверь»! Торопливо мы перебрались западнее, а их танковые клинья еще подгоняли нас. Вместе со своей эскадрильей я вскоре был вынужден отправиться в Шпротау, где мы разбили свой временный лагерь, к великому беспокойству начальника станции, который до этого момента был очень рад мирной и спокойной обстановке, царившей здесь до нашего появления. Я решил провести несколько самостоятельных полетов вместе со своими подопечными, но не успел, так как в самом начале января 1945 года под натиском русских войск пришлось отступать по тому же самому маршруту, по которому попали сюда, и, таким образом, совсем скоро мы снова оказались в Брандисе.

Брандису суждено было стать последним пристанищем для «комет», одним из немногих аэродромов, сохранившихся в целости и не подвергавшихся бомбежкам, так как находился в центре Германии. Именно этот аэродром стал последним свидетелем существования «Me-163». Небо над Брандисом и Лейпцигом стало опасным, а земля превратилась в массу воронок, обломков и стреляющих зениток. Едкий дым, гарь и копоть поднимались в воздух почти что беспрерывно. Казалось, бомбежкам нет конца и края. Группы вражеских истребителей кружились над нами и казались похожими на сверкающие игрушки, а какофония, вызванная зенитным огнем, практически не смолкала.

Нам все труднее становилось проводить свои полеты и с каждым днем все более опасно. Когда один из нас чисто взлетал и двигатель истребителя работал бесперебойно, в небе нас поджидали сотни опасностей, до тех пор пока беспомощный «Me-163B» вновь не вернется на землю. Поразительно, но наш аэродром до сих пор оставался невредимым. Правда, поле во всю свою ширину было изрешечено снарядами, взлетные полосы были выщерблены и покрыты воронками. По удивительной иронии судьбы ангары, построенные за несколько месяцев до этого, до сих пор уцелели и не имели никаких повреждений. Многие из наших «комет» находились в готовности к взлету, время от времени совершая вылеты наперехват, а остальные содержались в ангарах, где возле них суетились механики. В лесу, окружающем аэродром, скрывалось более сотни новых «Me-163B», которые до сих пор еще не поднимались в небо. Но тень приближающейся развязки и неизбежного конца определяла настроение тех дней. Все мы знали, что время уходит и уже смерть своими костлявыми пальцами того и гляди схватит нас за плечи. Мы проиграли войну. Кто мог теперь сомневаться в этом? Да, день за днем, сидя в кабинах своих истребителей, некоторые из нас, бывало, дремали, склонившись над панелью приборов, пока щелчок, раздававшийся в наушниках, не приводил нас в сознание, и мы получали приказ на взлет. Мы разгоняли свои самолеты, взлетая парами, самое большее по трое, чтобы атаковать казавшуюся бесконечной череду бомбардировщиков. Затем снова возвращались на поле и ждали, когда наши истребители беспомощно зайдут на посадку!

Рис. 19. «Мустанг»

«Ме-163В», на котором летал Фритц Кельб, стоял в ангаре. Он совершил свою последнюю вылазку, и сейчас на фюзеляже и крыльях мы насчитали сто сорок шесть пробоин! Но ни одна нуля не задела Фритца, что позволило ему приземлиться без проблем. Шуберт мелом записал, что он сбил третий по счету бомбардировщик, и это был рекорд для одного человека на сегодняшний день, а вообще нам удалось сбить около дюжины самолетов в тот день.

Группы бомбардировщиков летели над Брандисом, и Шуберт и Ботт были парой, кому пришлось первыми нажать на кнопки стартера. Турбины загудели, взревели двигатели, и самолеты стали набирать скорость. Внезапно самолет Шуберта исчез во вспышке пламени, двигатель заглох. «Комета» уже набрала скорость около двухсот километров в час, и у пилота не было шанса остановить машину, до того как он достигнет края взлетной полосы. Мы смотрели, как Шуберт делает широкий поворот, проезжая по краю полосы, а его самолет мотает из стороны в сторону. Краем крыла «комета» коснулась земли и начала вращаться. Хвост задрался кверху, самолет остановился, и моментально раздался взрыв, и огонь поглотил истребитель!

Ботт взлетел успешно, и сейчас его уже не было видно. Мы молились, чтобы его не постигла печальная участь Шуберта. Ники и Болленрат приготовились к взлету, когда подошла их очередь. Теперь на полосе оставались только два самолета – Андреаса и Глогнера. Около самолета Андреаса стоял начальник наземной команды капрал Ферди Шмидт, один из тех, кто находился с нами с самых первых дней и помнил всё горе и несчастье, пережитое и Бад-Цвишенане, начиная с первого триумфального полета истребителя и первых же жертв. Ферди смотрел на «комету» таким взглядом, будто построил ее собственными руками, с волнением и гордостью во взгляде. Ферди являлся типичным членом нашей группы наземного персонала – вечно нахлобученная, будто второпях, кепка, широченные брючины. А вот по характеру он что-то перенял у пилотов, а в чем-то его, как это ни прозвучит странно, можно было сравнить с истребителем. Он никогда не позволял нам сникнуть, опустить руки и каждый вечер сокрушался по поводу того, что мы можем плохо выспаться, и это скажется на полетах.

Ферди суетился вокруг «кометы», еще раз проверяя шасси, руль, ничего не упуская из виду. Подошло время взлета, и Андреас и Глогнер с грохотом понеслись по полосе. В небе, словно пчелиный рой, кружились истребители и бомбардировщики, оставляя за собой полосы следов. Побежали минуты, и первые наши самолеты стали возвращаться. Риллю удалось сбить одного врага, а вот Ботту и Глогнеру не повезло. Вернулся Ники. Он тоже принес хорошую весть, а потом мы увидели еще один «Me-163B», летящий высоко над полем. С такого расстояния мы не могли разглядеть, была это машина Болленрата или Андреаса, но зато увидели кружащего рядом «мустанга», который выпустил длинную пулеметную очередь. Мы стояли внизу, ничего не в силах поделать, молча наблюдая за драмой, разыгрывающейся над нашими головами. «Мустанг» приближался ближе и ближе к ничего не подозревающей жертве, а потом, словно коршун, набросился на голубя. Мы даже не увидели следов; только немного дыма, вспышка, и всё. Куски самолета посыпались на землю, и среди них был Болленрат!