Здесь, немного прервав повествование Неустроева, нужно бы сказать несколько слов о младшем сержанте Пятницком. Уже в самом начале войны – летом 41-го – Пятницкий попал в плен. Два раза бежал. Оба неудачно. За побеги подвергся страшным истязаниям. И то, что после них выжил, – настоящее чудо. Но еще большее чудо, что дожил до 1944 г ., когда его вызволила из неволи наша наступающая армия. После призыва попал в 756-й полк, в батальон к Неустроеву. Воевал не просто храбро – отчаянно. Видимо, душу отводил после всех страданий и унижений в гитлеровском плену…

Но вернемся к эпизоду, когда перед форсированием моста Мольтке комбат Неустроев решил, что именно Пятницкий может лучше других выполнить роль «впереди идущего» в этом смертельно опасном задании.

«Вызвав его к себе, я сказал:

– Придется тебе, Петя, со взводом резерва первому преодолеть Шпрее по мосту, за тобой повзводно пойдет весь батальон.

От волнения на скуластом лице младшего сержанта заходили желваки. Я понимал, что он не боится ни гибели, ни ранения, а озабочен в эту минуту только одним: сможет ли он исполнить то, что ему поручено?

Пятницкий ответил:

– Задача ясна» [70] .

Продвижение передового взвода неустроевского батальона началось под бешеный аккомпанемент вступивших в яростную дуэль немецких и наших батарей. В быстро наступающей темноте взводу Пятницкого удалось почти вплотную подобраться к баррикаде у входа на мост. Но как раз в этот момент артиллерия противника перенесла огонь на атакующую пехоту. Дорогу взводу Пятницкого преградила сплошная стена разрывов. Бойцы были вынуждены залечь.

Затаив дыхание, сквозь дым, гарь и всполохи разрывов Неустроев до рези в глазах пытался разглядеть, что же там происходит с его авангардом. Впрочем, и так было ясно: еще несколько минут задержки, и от взвода Пятницкого останутся одни воспоминания. Требовалось предпринимать нечто решительное, способное немедленно переломить ситуацию.

Связавшись по телефону с комполка Зинченко и доложив обстановку, комбат решил уплотнить ряды наступающих и одним броском вперед вывести их из-под вражеского артналета. Для этого он ввел в бой еще один взвод – младшего лейтенанта Н. Лебедева.

Разведчики из группы капитана В. Макова в этот момент срочно перегоняли по рации в штаб своей артбригады данные по первоочередным целям. Видимо, не хуже них наводили пушки на вражеские цели и корректировщики других артдивизионов. Потому что хоть и не сразу, но все более очевидно стали проявляться результаты их умелой работы. Очень скоро огневая поддержка вражеских батарей со стороны Тиргартен-парка заметно ослабла. А главное, оказались подавленными многие огневые точки, оборудованные в укрепленных зданиях на противоположной стороне моста, на набережных Кронпринценуфен и Шлиффенуфен.

В итоге противник уже не мог обстреливать нашу ступившую на мост пехоту с прежней интенсивностью и мощью. Да и опустившаяся густая темнота, лишившая немцев возможности вести прицельный огонь, была нашему штурмовому отряду только на руку…

Вернемся к рассказу С. Неустроева:

«Настал решающий момент для форсирования Шпрее.

Взвод Петра Пятницкого и взвод Николая Лебедева бросились вперед. Следуя за разрывами наших артиллерийских снарядов, солдаты устремились к мосту. Затем вперед бросились бойцы роты старшего лейтенанта Панкратова. Тем временем Пятницкий перебрался на другой берег реки. За ним Лебедев. Вскоре на тот берег перебралась вторая стрелковая рота лейтенанта Михаила Гранкина, за ней пулеметчики, минометчики и остальные подразделения моего батальона» [71] .

Наблюдая за ходом боя со своей «невысокой батальонной колокольни», капитан С. Неустроев, естественно, мог отслеживать маневры других участников форсирования лишь постольку-поскольку.

А между тем в темноте да суматохе вслед за взводами и ротами неустроевцев через мост продрались и другие передовые подразделения. В частности, уже упомянутый батальон старшего лейтенанта К. Самсонова, который действовал с левого от моста фланга. Вся эта не бог весть какая по численности «группировка» при дружной поддержке танковых пушек и орудий прямой наводкой с «нашего» берега все-таки сумела перескочить по мосту и зацепиться за небольшой пятачок перед выходящими на набережную зданиями.

Зацепиться-то зацепилась, да очень скоро оказалась отсеченной от основных сил, тщетно пытавшихся повторить маршрут своего авангарда. И все потому, что резко усилившийся после некоторого затишья вражеский огонь из здания швейцарского посольства и «дома Гиммлера» снова накрыл проход по мосту почти сплошной свинцовой завесой.

В результате ввод новых сил для закрепления и развития достигнутого успеха застопорился. А передовой отряд, залегший у схода с моста на набережную как раз напротив прохода к Королевской площади, оказался под мощным перекрестным огнем.