— Ив чем же состоит твоя история? Он снял очки.

— Это просто мистика!

Надин поморщилась.

— Давай без эмоций.

Паша вдруг понял всю нелепость своего поведения: он собирается рассказать Надин о случае, который легко можно списать на его разыгравшееся воображение. Стамбул, солнце, жара, которая душит, как удав свою жертву: настойчиво и неотвратимо. И он, Паша, размягченный солнцепеком. Как говорится, совсем тепленький… Видит не то мираж, не то галлюцинацию. Русскую девушку, почему-то он был твердо уверен, что она — русская, в лавке стамбульского торговца дешевыми сувенирами. А сейчас он увидел то же самое лицо на диске. Потрясающе! Во всем этом был какой-то налет театральности и неправдоподобия. Но выхода у Паши не было.

Рассказав эту историю Надин, он посмотрел на нее. Одно из двух. Либо Надин сейчас скажет, что все это — бред. Либо она поверит ему. И скажет: «Паша, я вижу эту картину так же четко, как и ты».

Надин не сделала ни того, ни другого. Она села на диван и закурила тонкую белую сигарету. С запахом ментола. Надин молчала.

— Ну что ты скажешь? — наконец решился нарушить тишину Паша.

Она подняла брови и сказала каким-то тусклым голосом:

— Этого не может быть!

— Почему?

— Потому что эта девушка умерла.

— Как умерла? — поразился Павел.

— Очень просто. Умерла, и все.

Паша замолчал, не в силах поверить услышанному.

— Но это невероятно!

— Это так!

— Я ее видел! — воскликнул он.

— Ты ошибся. Что ты видел? Глаза? Лоб? Нос? Ты говорил с ней?

— Нет, я же тебе сказал…

— Я поняла. Она умерла.

— Но кто она? — в отчаянии воскликнул Паша.

— Актриса. Подававшая большие надежды. Лариса Марголина.

Марголина! В мозгу у Паши загорелся какой-то огонек, но тут же погас.

Нет, он не мог вспомнить такую актрису. Но он не был любителем кино и поэтому мог не знать ее. Это вполне естественно.

— А где она играла?

— В театре. В кино. Вышло всего два фильма с ее участием. «Последний излом» и «Полет над небом».

— Не видел! А что дальше?

— Дальше… нелепая смерть. Утонула в реке.

— В реке? Где?

— В Подмосковье.

— Она что, была там одна?

Паша понимал, что он испытывает терпение Надин. У нее куча непросмотренного материала, а тут он со своими вопросами.

— Па-аша, — протяжно сказала Надин. — Пожалуйста, давай об этом в другой раз. Я тебя умоляю.

— Хорошо!

Надин погладила рукой поверхность дивана, приглашая его сесть рядом. Паша повиновался. Как породистый и хорошо воспитанный пес, отметил он про себя. Надин сняла с его носа очки, положила их на столик и поцеловала Павла в губы.

— Ты просто перегрелся на солнце. В Стамбуле.

— Я… — Но Надин вторично закрыла ему рот поцелуем.

— Не спорь со мной. Ты просто…

— Да, — покорно сказал Паша. — Перегрелся. — Ему не хотелось спорить с Надин. Он же не изверг. Девушка пришла усталая с работы, впереди — бессонная ночь, которая, если верить часам на стене, уже началась. И он, вместо того чтобы помочь, терзает ее своей безумной историей. Зачем?

— Ну вот и хорошо, — кивнула она.

Паша, правда, не понял, к чему относятся эти слова: к тому, что он перегрелся или к его складыванию лапок в знак примирения.

— Что делать, ума не приложу, — задумчиво сказала Надин, — глаза слипаются, материала — навалом. Завтра с меня три шкуры спустят.

— Но они же должны понимать, что ты — не супергерой! И не железная женщина!

— Супер! Сейчас, в наше время, чтобы не выпасть из обоймы, надо быть супер. Если начальство дало задание, надо расшибиться в лепешку, но выполнить его. Ясно?

— И что ты предлагаешь?

— Поработать еще часик и разойтись по домам. Спасибо тебе, Паша, ты настоящий друг, но злоупотреблять твоим терпением и сном я не могу.

— Да каким там сном, — отмахнулся он. — Спать как раз мне совсем не хочется.

— Тебе же завтра на работу.

— Нет. Завтра я еще гуляю.

— Все равно. Чай поставить или кофе?

— Ни того, ни другого. Не буду терять времени.

— А вот ваш подход к делу, товарищ Ворсилов, мне очень даже нравится. Я хотела сигаретку еще одну выкурить, а глядя на ваше рвение — передумала.

Паша посмотрел на Надин. В неярком свете ее лицо выглядело внезапно осунувшимся и усталым. Под глазами легли тени. Почему она на этой работе горбатится, непонятно, в который раз подумал Паша. Перешла бы работать в какую-нибудь фирму. Нормированный рабочий день. Спокойная обстановка, а не эта вечная нервотрепка.

В два часа ночи Надин, несмотря на его сопротивление, приказала ему идти домой. «Все, Паша, а то я рассержусь, — сказала она, наставляя на него указательный палец. — Иди». — «Как хочешь», — ответил Паша. Он закрыл свой ноутбук и, подойдя к Дивану, чмокнул Надин в щеку.