Шрифт:
— А как Англия? Если на компромисс с Берлином пойдет она?
— Соединенные Штаты располагают различными и чрезвычайно эффективными средствами принуждения в отношении Англии…
— И они будут пущены в ход?
— Да, если в Англии возникнут тенденции к компромиссу.
— Вы в Штатах так непримиримы к тоталитарным идеологиям? — якобы непонимающе поинтересовался поляк.
— При чем тут идеология! —категорически отрезал янки. — Позиция Вашингтона определяется прежде всего реальными интересами Соединенных Штатов! Если война разразится, мы наверняка не примем в ней участие с самого начала, но мы ее закончим!
То есть в дополнение к официальным военным гарантиям Англии и Франции поляки весной 1939 года получили и неофициальные, но очень весомые гарантии США.
При этом все эти гарантии имели целью не сохранить мир, а спровоцировать поляков на войну. Главным (а по сути — и единственным) поджигателем мировой войны оказывался тот, кому им быть и было положено — Дядя Сэм из заокеанской Империи Зла. И дальний его расчет был, как видим, на конфликт немцев и русских…
ВЫХОДИЛО, однако, пока не по Буллиту… 3 сентября новый полпред СССР в Германии Шкварцев вручал свои верительные грамоты Гитлеру.
— Господин рейхсканцлер, — говорил советский полпред, — вместе с торгово-кредитным соглашением советско-германский договор о ненападении кладет прочную основу для дружественного и плодотворного сотрудничества двух великих европейских государств в экономической и политической областях.
Гитлер был сосредоточен, а Шкварцев продолжал:
— В этом смысле договор знаменует исторический поворот в международных отношениях и открывает собой самые широкие положительные перспективы.
Гитлер кивнул, а новый полпред заканчивал свою краткую речь:
— Приступая к выполнению своих обязанностей Чрезвычайного и Полномочного Посла Союза Советских Социалистических Республик в Германии в столь ответственный момент, я позволяю себе выразить надежду, что в Вашем лице, господин рейхсканцлер, а также со стороны Вашего правительства я встречу должное доверие и активную поддержку, необходимые для успешного выполнения ответственной задачи, возложенной на меня правительством Союза Советских Социалистических Республик…
Приезд посла Москвы в Берлин, когда у вермахта обозначилось уже направление на Варшаву, говорил сам за себя.
И если в начале сентября Шкварцев появился в Берлине, то в конце этого же месяца в Москве появился Риббентроп — для заключения германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией.
Договор подписали Молотов и Риббентроп — 28 сентября. Он содержал пять статей, наиболее существенными из которых были I, II и III о принципах разграничения, а наиболее перспективной — IV: «Правительство СССР и Германское Правительство рассматривают вышеприведенное переустройство как надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами».
В преамбуле говорилось: «Правительство СССР и Германское Правительство после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории…»
29 сентября договор был опубликован в «Правде» (а не в «Известиях», как августовский Пакт).
Дополнительный же протокол по конкретному разграничению, о котором говорилось в статье II договора, был подписан 4 октября Молотовым и Шуленбургом, а опубликован — через полгода после подписания основного договора в 10-м номере «Ведомостей Верховного Совета СССР» от 29 марта 1940 года.
ВТОРОЙ приезд Риббентропа отличался от первого весьма существенно — рейхсминистр встретил в Москве прием вполне дружеский, почти сердечный.
Да и было от чего встречать германского эмиссара именно так. Ведь — как там ни крути — именно благодаря риску фюрера и успеху вермахта Советский Союз в неделю практически бескровно решил ту проблему, которая была головной болью для него почти двадцать лет.
Однако когда началась работа над окончательным текстом договора о дружбе, то с разграничением в бывшей Польше договорились быстро, а вот с разграничением сфер интересов возникли разногласия — Сталин настаивал на включении Литвы в нашу сферу влияния.
Риббентроп прямо из Кремля позвонил фюреру:
— Мой фюрер, русские притязают на Литву…
В трубке слышалось не очень-то довольное сопение… Затем Гитлер сказал:
— Согласен… Пусть это будет для русских доказательством моего искреннего желания достичь компромисса и установить настоящие отношения взаимного доверия…
Возвратившись после разговора к Сталину, Риббентроп сообщил:
— Фюрер согласен и сказал, что он хотел бы установить совсем тесные отношения.
— Герр Гитлер свой гешефт знает, — коротко бросил в ответ Сталин…