Коннор в ужасе смотрел на эту нахальную, слегка кокетливую улыбку. Что она, черт побери, делает? Пытается очаровать старика? Он мог бы рассказать ей, насколько бесполезно пробиваться к сердцу деда. У старого стервятника его просто не было!

– Возможно, мистер Барроу, следует объяснить, почему мы предлагаем дать нашему банку такое название, – продолжала Беатрис.

Коннор тихо застонал. Только не это! Но она резко выпрямилась, не давая ему схватить ее за руку.

– Мы выбрали это имя в честь человека, который предложил нам идею создания банка... кандидата в конгресс Коннора Барроу. Вместе со мной он посетил пансион для бездомных и слышал горестные истории проживающих там...

Коннор все дальше отодвигался на стуле, в ужасе от того, что происходило, его душа корчилась в молчаливой агонии. Ничто не могло вызвать у старика такого презрения, как душещипательная история – особенно с участием его своенравного внука.

– ...сказал, что им требуется не право голоса, а банк, – продолжала Беатрис. – И у меня хватило соображения понять, насколько он прав. Конечно, после этого нам показалось справедливым назвать банк в его честь.

Старик в упор разглядывал Беатрис, в буквальном смысле испепеляя ее взглядом. Но к удивлению Коннора, она просто улыбалась в ответ. Он закрыл глаза. Херст Барроу уже почти проглотил ее, а она этого даже не понимает...

– А тот факт, что в течение трех поколений фамилия Барроу ассоциируется с банковским делом в Нью-Йорке, даже не пришел вам в голову, – сказал старый стервятник.

Коннор в тревоге открыл глаза и обнаружил, что Беатрис совершенно не обескуражена.

– Ну я же, в конце концов, деловая женщина. – Улыбка Беатрис стала шире, а щеки порозовели. – А никто из семейства Барроу для этих целей своим именем не воспользовался.

На мгновение Коннор решил, что его дед чем-то подавился. Звук, который он издавал, больше напоминал бульканье, чем смех, но, став громче, теперь явно выражал испытываемое стариком удовольствие.

– Да уж, чего-чего, а нахальства вам не занимать, – заявил Херст Эддингтон, и лицо его вновь приняло кислое выражение.

Коннор заморгал, переводя взгляд со старика на Беатрис и обратно.

– Я училась вести дела у мастера, сэр, – просто ответила она.

Но в эти слова было вложено столько смысла, что Коннор внезапно испытал нечто вроде озарения, поняв, какой была ее жизнь и как менялся ее характер. Был ли ее муж скроен из того же материала, что и дед Коннора? Если так, то она действительно училась у мастера. И первым, самым важным, уроком был для нее урок самоконтроля. Скоро Беатрис подтвердила его умозаключение.

– Мое личное кредо в делах – это ничего не оставлять на волю случая. Уверяю вас – этот банк будет хорошо организован, будет хорошо финансироваться и управляться. И я надеюсь, что ваша комиссия, состоящая из широко известных финансистов и банкиров, увидит ту тщательность, с которой планируется организация банка, и наше предложение будет выслушано со всей справедливостью и ответственностью... невзирая на какие-либо личные соображения. Я также уверена, что комиссия изложит свое решение в мудрой и непредвзятой манере, не забывая при этом о необходимости роста благосостояния деловых кругов штата Нью-Йорк.

Им бросали беспрецедентный вызов, но изложен он был настолько тонко, что члены комиссии, невзирая на все свое влияние, растерялись. В установившейся тишине старики обернулись к Херсту Барроу. Коннор почти физически ощущал, как его дед взглядом измерял расстояние между ним и Беатрис. Через секунду хитрая мина появилась на его высохшем, но все еще властном лице. Старик мельком взглянул на предложение корпорации, а потом движением руки, настолько небрежным, что при других обстоятельствах оно показалось бы нечаянным, смахнул документ со стола на пол.

В комнате раздался общий вздох. Все присутствующие поняли, что таким образом старик показал Беатрис, чего стоит ее предложение и где ему надлежит быть. У Коннора все сжалось внутри, и он начал подниматься со стула, но Беатрис потянула его назад. Без стеснения она встала, подняла документ и положила его прямо перед Херстом Барроу, поверх других бумаг.

– Полагаю, вам это потребуется. – Странно, но в ее голосе не прозвучало ни недовольства, ни обиды. – Комиссия еще не приняла по нему никакого решения.

Их взгляды скрестились. Беатрис вернулась на свое место, сложила руки на столе и спокойно ждала ответа. Коннор, не веря своим глазам, наблюдал, как старик взял предложение, просмотрел на него с непроницаемым выражением лица и сунул под мышку.

– Хватит с меня на сегодня начинающих финансистов, – провозгласил он, поворачиваясь к коллегам. – Я не могу руководить комиссией, пока не поужинаю и не выпью стаканчик портвейна. Мы делаем перерыв в заседании до завтра, до десяти часов утра.

Когда члены комиссии поднялись и вместе с ним удалились через боковую дверь, Коннор повернулся к Беатрис.