– У нее какие-то дурацкие представления о «горе и Магомете». Говорит, что у нас с тобой есть еще общие дела. По-моему, это глупая, романтическая чепуха. – Херст негодующе съежился. – Она твоя – ты с ней и разбирайся.

Коннор изо всех сил цеплялся за то душевное равновесие, которого достиг в последние двадцать четыре часа. Возможно, именно это вернувшееся самообладание позволило ему увидеть всю нелепость стариковского ворчания. Коннор не мог сдержать улыбку. Херст посмотрел на него с хорошо отработанной гримасой.

– Значит, они тебя вышвырнули.

– Я сам ушел.

– Слова, слова... – Старик с отвращением отвернулся.

– Они на меня давили. Я больше так не мог. – Коннор напрягся, ожидая ответной ехидной реплики. К его удивлению, старик тяжело вздохнул, а потом нетерпеливо фыркнул.

– Я всегда говорил, что в «Таммани» полным-полно идиотов. Просто уникальный союз идиотов. – Потом он пронизывающим взглядом посмотрел на Коннора. – Что ты теперь собираешься делать?

Значит, к этому все и шло? Коннор задумался. Старик решил захватить его в момент слабости и затащить назад в семейную берлогу.

– Не имею ни малейшего представления, – ощущая горечь, признался он.

– А я имею, – сказал его дед, наблюдая за тем, как Коннор весь сжался. Углы рта старика, обычно обвисшие, сейчас приподнялись, образуя прямую линию. Он был похож на дряхлую черепаху, попытавшуюся улыбнуться. – Тебе надо выставить свою кандидатуру в конгресс.

Коннор буквально окаменел.

– Что?

– Баллотироваться в конгресс. Отобрать место у этих чертовых ирландцев и показать им, как надо заседать в правительстве.

Коннор уставился на него, заморгал и открыл рот, чтобы сказать что-то, но не издал ни звука.

– Именно это я и говорила, – донесся голос Биби из дверей позади него. Он обернулся и увидел ее, держащую поднос с чаем. Она наблюдала за ними, облокотившись о дверь. – Веди кампанию жестко, отбери у них место в конгрессе и заставь приползти к тебе на коленях. – Беатрис внесла поднос в комнату, поставила его на стол и минуту стояла, изучающе глядя на чайные принадлежности, прежде чем поднять глаза. – Не могу гарантировать, что чай удался – это моя первая попытка. – Она встретила взгляд Коннора. – Но зато я могу гарантировать, что из тебя выйдет лучший конгрессмен, чем любой из тех, кого они выдвинут. И я знаю, что ты можешь победить.

– Вы что-то подхватили... оба. У вас лихорадка, вы бредите, – проговорил Коннор. Он ощутил, как пугающая волна тепла нахлынула и затопила его. Она была здесь. Возилась у него на кухне и, не дрогнув, не взвесив ничего, предлагала ему свою поддержку. – Я исключен из списка... вы что, не слышали?

– Не обязательно, – заявил Херст, вытаскивая из кармана и взмахнув какой-то свернутой бумагой. – Если ты внесен в списки кандидатов, они не могут так легко от тебя избавиться. Или «Таммани» придется подделать новый список. Придется немного потрудиться, но мы сможем это предотвратить. Мы сегодня уже кое-что проверили. – Он с видом конспиратора взглянул на Беатрис. – Я уговорил федерального судью, который наведет порядок и утвердит тебя в списках за два дня. Это появится во всех газетах, и мы будем особо следить за комиссией на выборах. Там будет твое имя... если ты этого захочешь.

Коннор был просто ошарашен. Он переводил взгляд со своего деда на Беатрис, и множество вопросов крутилось у него на языке.

– Но у меня нет программы... нет плакатов, мест, где можно собираться, нет доверенных лиц...

– Коннор. – Беатрис подошла, взяла его за руки и сжала их, как бы пытаясь передать ему свою уверенность. – Чем ты занимался последние шесть месяцев? Проводил кампанию, верно? Люди слышали твое имя. Они слышали, как ты выступал и вел дебаты. Они пожимали тебе руку, рассказывали тебе о своих проблемах. И ты им понравился. Если твое имя будет в списках, множество людей проголосуют за тебя. Ты уже провел самую трудную работу. У тебя есть шанс, Коннор. – Ее глаза сияли. – Не упускай его.

– Но вся эта шумиха в газетах, – проговорил он, чувствуя, как у него перехватывает горло.

– Да пошли ты подальше все эти газеты! – сказал Херст, возмущенно махнув рукой. – Сколько человек их читает? А сколько верят тому, что прочитали? Поработай головой, мальчик. – Он прикоснулся к виску. – «Таммани» может тиснуть статейку, но это может каждый... за деньги. Даже мы.

Мы? Коннор смотрел на старика, который, оттолкнувшись, встал с кресла и, шаркая, подошел к нему. Коннору казалось, что земля поплыла у него под ногами, и больше всего его беспокоило то, что целых десять лет взаимных обид и упреков больше не имели никакого значения.

– Как сильно тебе этого хочется, мальчик? – спросил Херст. – Готов ли ты как следует потрудиться?

– Вы считаете, что я справлюсь? – Коннор знал, что сейчас он спрашивает о чем-то гораздо большем, чем его политические шансы.

– Я никогда не сомневался в твоих способностях. – Голос старика звучал глухо от непривычных для него чувств. – И в твоей внутренней правоте. С годами я понял, что нет ничего более важного, чем эти две вещи. – Он тяжело вздохнул, многого недоговорив. – Если ты будешь участвовать в выборах – ты победишь.