Она удивленно распахнула глаза.

– Не останавливайтесь, Колин.

– Нет? – протянул он, едва сдерживаясь.

– Нет! Хотя, должна признаться, пока что все это мало похоже на то, чем, как я слышала, занимаются супруги. Вы точно знаете, как это делается, Колин? – Ее глаза лукаво блеснули.

– Я знаю это совершенно точно, моя сладкая, – ответил Колин, поглаживая набухший сосок большим и указательным пальцами.

– Полагаю, мне следует принять на веру ваши слова. Может быть, рассказы, которые мне доводилось слышать, были несколько преувеличены.

– Вот как?

Он поднял голову, чтобы взять сосок губами. Она откинула голову назад и застонала, почти как дикое животное.

Колин осторожно ласкал языком упругую плоть.

– Что вы теперь скажете? – спросил он отстраняясь.

– Колин! – закричала Бренна, прижимаясь к нему и работая бедрами так, что он загорелся как в лихорадке. Его возбужденная плоть горела между ее дразнящих бедер.

Больше ему не выдержать. Нужно взять ее прямо сейчас. Колин уложил ее на спину и лег сверху, заглянув ей в глаза – можно ли? В ее взгляде он прочел такое желание, что на миг оторопел. Осторожным движением он убрал с ее щеки влажную прядь волос. Ее кожа была горячей и влажной.

– Бренна... вам, конечно, будет больно... Я сделаю, что смогу...

– Скорее, – выдохнула она. – Не могу больше ждать.

Он закрыл глаза, стиснул зубы – ему казалось, он теряет рассудок от всепоглощающей страсти. Если не сдержаться, одних лишь ее слов будет достаточно, чтобы плотину прорвало. Заставив себя дышать как можно глубже, чтобы выиграть время, Колин примостил свое орудие у входа в ее лоно. Она слабо простонала в ответ, и он вошел в нее – медленно, осторожно. Жаркая, влажная, тесная глубина поглотила его, лишив остатков разума.

Он жадно впился взглядом в ее лицо. Ему хотелось запомнить этот миг навечно – ее лицо, каждую его черточку, движение каждого мускула. Бренна подарила ему ответный взгляд – смело, без тени смущения.

Колин погладил жену по щеке и напрягся, проникая глубже, пока не обнаружил доказательство девственности. Он нажал сильнее, и Бренна ахнула. Он не успел ничего понять, как она прижала его к себе изо всех сил, двинув бедрами так, что он проник внутрь одним-единственным ударом. Она вскрикнула, а потом замерла, лежа под ним без движения. Тогда он вновь перекатился на спину, крепко держа ее в объятиях, и встревоженно посмотрел ей в лицо. Неужели он сделал ей так больно? Неужели...

Она широко распахнула глаза, и на ее лице заиграла улыбка, на щеках выступили ямочки. Глаза сияли, бедра вновь пришли в движение.

– Позови меня, – прорычал Колин. Ему вдруг отчаянно захотелось услышать, как она произнесет его имя. – Пожалуйста.

Она выдохнула:

– Колин...

Он был почти на краю пропасти.

– Еще раз!

– Колин. Ох, Колин! Что это...

Он больше не мог удержать себя, ускоряя движения, вкладывая в них всю силу, снова и снова повторяя ее имя.

Вдруг Бренна вскрикнула, откинула назад голову и застонала, а затем ее тело забилось, насаженное на его ствол, унося обоих в бездну безумного наслаждения. Он стиснул ее в объятиях, изливая семя, и их тела, лоснящиеся от пота, опалило огнем их же собственной страсти.

Бренна хватала ртом воздух, восхищенно глядя на мужа:

– О Боже. Это было так...

Она не знала, как сказать, и изумленно потрясла головой. Это было прекрасно, подсказал ей разум. Невероятно! Но она не могла заставить себя сказать об этом вслух.

Колин поцеловал ее в лоб, а потом прижал к себе еще крепче.

– Ты вся дрожишь. Я сделал тебе больно?

– На мгновение, которое того стоило, Колин. Уверяю тебя.

Она легла рядом с ним, вздрагивая от прикосновения свежего воздуха к разгоряченному телу. Колин подобрал с ковра ее ночную сорочку.

– Возьми, – сказал он хрипло, помогая ей натянуть сорочку через голову. – Прохладное утро, не правда ли?

Он протянул руку, стащил с кровати одеяло и укрыл себя и Бренну.

– Я бы отнес тебя в постель, но, кажется, ноги меня совсем не слушаются.

Улыбка на лице Бренны погасла.

– Нам не следовало этого делать.

– Могу я узнать почему? Мы муж и жена. Я бы сказал, мы сделали то, что нужно. Давно пора было.

– Перечислить причины? Во-первых, ты был пьян. Он ухмыльнулся:

– Как видишь, не так уж и пьян.

– Во-вторых, – продолжала Бренна, пропуская его замечание мимо ушей, – мы оба очень разозлились.

– Верно, – заметил Колин, схватив ее за подбородок и взглянув ей в глаза. – Но я не жалею, что смог наконец любить тебя. Совсем не жалею.