Но возвращение компании к ведению большого бизнеса в России было также отмечено неадекватной реакцией на протесты защитников окружающей среды из 93 стран, заявляющих, что проект Shell подвергает серьезной опасности жизнь тихоокеанских серых китов.

Кроме того, экологи считали, что планы Shell построить подземный нефтепровод длиной 800 км в одном из самых сейсмоопасных регионов в мире граничат с сумасшествием.

Однако Shell и защитники окружающей среды сходятся в том, что для финансирования данного проекта в необходимом масштабе требуется создание консорциума банков. Поэтому теперь «зеленые» рассматривают Экспортно-импортный банк (US Export-Import Bank), Европейский банк реконструкции и развития (European Bank for Reconstruction and Development) и Японский банк международного сотрудничества (Japan Bank for International Cooperation) – учреждения, финансирующие реализацию второго этапа проекта, – в качестве целей для своих акций протеста.

Вслед за возвращением в Россию Shell реанимировала договорные обязательства с Ливией. 25 марта 2004 г. с Ливийской национальной нефтяной корпорацией был подписан газовый контракт на 200 млн долларов.

Малком Брайндед, глава исследовательско-производственного департамента, подписал соглашение со стороны Shell во время церемонии в Триполи, приуроченной к визиту в Ливию британского премьер-министра Тони Блэра, прибывшего для переговоров с ливийским лидером Муамаром Каддафи. Должностное лицо, сопровождавшее премьер-министра в этой поездке, сообщило, что стоимость соглашения в долгосрочной перспективе может повыситься более чем до 1 млрд долларов. Переговоры о реализации конкретных проектов будут продолжаться в течение года, – добавил он.

Компания Shell вела активную деятельность в Ливии почти полсотни лет назад, производя 300 тыс. баррелей в день, когда высококачественная, с низким содержанием серы нефть, поступающая из этой страны, обеспечивала четверть всего европейского нефтяного импорта. Это продолжалось до тех пор, пока 1 сентября 1969 г. молодые армейские офицеры – все преданные ученики Гамаля Абделя Насера из Египта – не пришли к власти в ходе удачного переворота. Их лидером был Муамар Каддафи. Новый и радикальный революционный совет отменил все старые соглашения с компаниями типа Shell и национализировал нефтедобывающую промышленность. Затем в конце 1980-х гг. Shell вновь провела в Ливии некоторые исследования, но покинула страну, как только ее отношения с Западом резко ухудшились.

Сегодня Ливия производит приблизительно 1,2 млн баррелей нефти в день и имеет доказанные запасы в 30 млрд баррелей. Однако в отличие от запасов самой Shell, ливийские запасы, по мнению большинства экспертов, сильно недооценены.

Ни для кого не было секретом, что переговоры Shell с правительством Каддафи следует рассматривать как признак восстановления отношений Лондона и Триполи. Во второй части этой книги отмечается, что Shell и другие ведущие нефтяные компании за прошедшие десятилетия развили у себя дипломатические навыки высокого порядка, дополняющие огромную политическую мощь, которой они уже обладают. Нефтяники, напротив, пытаются опровергнуть это мнение, заявляя, что их компании – это всего лишь политически хлипкие и слабые суденышки, носимые в океане мощными ветрами, производимыми и направляемыми суверенными правительствами тех территорий, на которых они работают. Очевидно, что все это – лицемерная ерунда, распространяемая корпоративными пиарщиками. В случае с Shell они создали не столько ложное представление, сколько целый параллельный мир, где абсолютно все является нереальным.

В стремлении поддерживать «наше доброе имя» – качество, которое так ценили и Маркус Сэмюэль, и даже Генри Детердинг в своей мании величия, – пиарщики постоянно стараются представить Shell в светлых тонах, в то время как этой компании очень часто приходится преодолевать необычайные трудности.

Разразившийся кризис запасов выставил пиарщиков компании в самом неприглядном свете, явив вниманию общественности созданную ими сеть обмана, в которую, как в ловушку, угодила и сама Shell.

Последние два десятилетия XX века мы наблюдали растущее влияние, а во многих случаях – и доминирование, в государственной политике никем не избранного и никого, кроме себя самого не представляющего, корпоративного бизнеса. Особенно отвратительно в этом явлении выглядел способ, которым власть и влияние были сданы различными государственными администрациями, что можно расценить как предательство демократических ценностей. В первую очередь этот процесс проявился в Великобритании и Соединенных Штатах Америки, особенно в эпоху правления Тэтчер-Рейгана. Будущие поколения, несомненно, сочтут этот список уступок достаточным основанием, чтобы осудить и наказать тех, кто облегчил процесс корпоративного слияния, приведший к узурпации власти и ответственности избранных правительств, и утратил права, которыми они были наделены как члены правительства парламентского большинства. Если использовать жесткие термины, можно сказать, что это был государственный переворот бег привлечения танков, давший, особенно в Великобритании, стимул правительству новых лейбористов и Тони Блэру, под председательством которого происходило дальнейшее расширение корпоративного влияния на жизнь англичан, о каком Маргарет Тэтчер могла только мечтать.

Однако этот процесс длился невероятно долго. В своем письме полковнику Уильяму Элкинсу, написанному в 1864 г., за год до конца Гражданской войны между Севером и Югом, Авраам Линкольн со свойственным ему пафосом декларировал: «Я вижу в ближайшем будущем приближающийся кризис, который огорчает меня и заставляет переживать за безопасность моей страны… корпорации возведены на престол, и впереди нас ожидает эра коррупции на вершинах власти».

Дж. Д. Рокфеллер и его Standard Oil были показательным примером роста мощи крупных нефтяных корпораций: пришлось принять законодательные меры, чтобы ограничить столь необузданное влияние и гарантировать добросовестную конкуренцию через антимонопольные законы. Но с вступлением XX века на опасный путь очевидные следы успеха этой акции усмирения Рокфеллера стремительно растаяли. В результате некоторых «контрмер», которые многими были восприняты как «месть Рокфеллера», господство нефтедобывающей промышленности в американской политике было восстановлено. Таково положение дел в Америке, где в начале XXI века близость к нефтедобывающей индустрии действующего президента Джорджа Буша-младшего, его семьи и высокопоставленных сотрудников администрации стала причиной новых дебатов о степени влияния нефтяного лобби на национальную политику. Сейчас на повестке дня остро стоит вопрос о реальных причинах, побудивших Соединенные Штаты начать войну в Ираке в 2003 г.

В начале XX века по другую сторону Атлантики, в Великобритании, нефть и те, кто ее контролировал, привели к возникновению неприятностей. Истощение нефтяных запасов повысило уязвимость Британии. В отсутствии сколько-нибудь серьезных собственных источников и в условиях маячащей на горизонте ужасной угрозы войны, империя, простиравшаяся на океаны и континенты, оказалась перед лицом опасности попасть в полное и окончательное политическое подчинение к нефтяным гигантам. Такая перспектива представлялась лидерам страны кошмаром наяву. В июне 1914 г., всего за два месяца до начала Первой мировой войны, Уинстон Черчилль писал: «Посмотрите, сколько в мире областей, богатых нефтью! И всего две гигантские корпорации – по одной в каждом полушарии – контролируют это пространство…»