И все же бывали моменты – редко, но такое случалось, – когда Эдриан начинал сомневаться в том, что его представления о Кастоне в полной мере соответствуют действительности. Иногда ему казалось, что в старике есть что-то еще, некая тщательно скрываемая сторона.

– Я могу что-то сделать? – с надеждой спросил Чой.

– Да, вообще-то можете, – ответил Кастон. – Когда мы запросили в Отделе консульских операций файлы, имеющие отношение к агенту с оперативным именем Таркин, нам прислали не все. А мне понадобится все. Вплоть до уровня Директора. Скажите, чтобы проверили еще раз через офис Директора, и принесите. Срочно.

– Сделаю, – пообещал Эдриан. – А у вас есть доступ к уровню Директора?

– Для получения доступа к материалам этого уровня требуется отдельный запрос, но в принципе – да, разрешение у меня есть.

Эдриан постарался не выдать удивления. Ему уже приходилось слышать, что доступ такого уровня имеют не больше дюжины человек во всем Управлении. Неужели Кастон – один из них?

Но если у шефа такой вес, то ведь и его помощник должен кое-что да значить, не так ли? Чой покраснел от удовольствия. По Управлению ходили слухи, что новички, имеющие доступ к секретам высшего уровня, автоматически попадают под круглосуточное наблюдение. Может быть, в его квартире уже понатыкали «жучков»? Перед зачислением в ЦРУ Чою пришлось подписать груду документов; в числе их наверняка был и такой, подмахнув который он отказался от некоторых прав, гарантированных простому гражданину. Но действительно ли за ним ведут слежку? Эдриан задумался и, поразмышляв, признался себе: да, это было бы замечательно.

– И еще мне нужна дополнительная информация по Пэрриш-Айленду, – продолжал Кастон. – Личные дела всех, кто работал в палате № 4В в последние двадцать месяцев: врачей, медсестер, санитаров, уборщиков, охранников. Всех.

– Если личные дела на цифровых носителях, их лучше переслать по электронной почте, – сказал Эдриан. – Это делается автоматически. У нас ведь защищенный канал связи.

– Не думаю, что при той неразберихе, которая творится в нашем правительстве на нижнем и среднем уровне, можно рассчитывать на автоматику. ФБР, СИН, даже чертово Министерство сельского хозяйства – все имеют свою собственную систему, которую оберегают как зеницу ока. Потрясающая неэффективность.

– К тому же какие-то материалы, вероятно, еще только на бумаге. Так что времени может потребоваться и больше.

– Время – ключевой фактор. Вы должны сделать так, чтобы все это поняли.

Эдриан помолчал, потом тряхнул головой.

– Разрешите начистоту, сэр?

Кастон закатил глаза.

– Эдриан, если вы хотите, чтобы вам разрешали говорить начистоту, вступайте в армию. Мы в ЦРУ. Здесь разрешения не спрашивают.

– Следует ли понимать это так, что я могу всегда говорить то, что думаю?

Кастон вздохнул.

– Вы, похоже, перепутали нас с Американским кулинарным институтом. Такое случается.

Иногда Эдриану казалось, что старик совершенно лишен чувства юмора; но иногда оно обнаруживало себя как нечто совершенно сухое, вроде, например, Долины Смерти.

– Ладно. У меня сложилось впечатление, что в Отделе консульских операций не очень-то спешат отвечать на наш запрос.

– Конечно, так оно и есть. Им ведь приходится признавать, что в этой стране есть ЦРУ – Центральное разведывательное управление. Это задевает их гордость. Они же любят задирать нос. Но разбираться в организационной мешанине мне недосуг. Остается только сотрудничать. А это означает, что я должен заставить их сотрудничать. Вынужден. И рассчитываю на их благоразумие.

Эдриан сдержанно кивнул, чувствуя, как его самого наполняет сознание собственной значимости. Рассчитываю на их благоразумие. Это звучало почти как «Я рассчитываю на вас».

Час спустя Пэрриш-Айленд отозвался на предложение о сотрудничестве большим архивированным файлом. После расшифровки выяснилось, что главным компонентом архива является некий аудиофайл.

– Знаете, как работает эта штука? – проворчал Кастон.

Эдриан знал.

– Это двадцатичетырехбитный файл данных, отформатированный в профессиональной звукозаписывающей интегрированной системе. Формат «Paris». Похоже, здесь какой-то пятиминутный аудиоклип. – Он пожал плечами, скромно отказываясь от похвалы, которой, вообще-то, и не последовало. – Знаете, я же был президентом аудиовизуального клуба в школе. Можно сказать, ас в такого рода делах. Если вам когда-нибудь захочется открыть собственное телешоу, обратитесь ко мне.

– Постараюсь не забыть.

Поработав с программой, Эдриан открыл файл и вывел его на монитор Кастона. Клип записали, очевидно, во время психиатрического сеанса с пациентом № 5312 для наглядного подтверждения его душевного состояния.

Они знали, что за номером 5312 скрывается высококлассный, работающий на правительство оперативник. Опытный агент, отбарабанивший около двадцати лет, а следовательно, хранящий в памяти кучу оперативных секретов – процедуры, коды, агенты, источники, информаторы, сети…

Но главное – и это явно демонстрировала представленная запись – он определенно тронулся рассудком.

– Что-то мне не нравится этот парень, – рискнул поделиться мнением Эдриан. – Такое чувство, что с ним не все в порядке.

Кастон нахмурился.

– Сколько раз вам повторять? Я готов слушать, если вы предлагаете информацию, логические выводы, обращаете внимание на факты и свидетельства. Хотите поделиться взвешенным мнением – пожалуйста, я ваш. Но только не предлагайте мне ваши «чувства». Я рад, что они у вас есть. Возможно, они есть даже у меня, хотя это небесспорно. Но в этом кабинете чувствам нет места. Мы ведь уже договорились.