А Дейзи все сидела и смотрела на него. Увидела, как приподнялись в улыбке уголки его губ.

– Боже милостивый! – воскликнул он. – Ну и выражение лица у вас!

И начал смеяться.

Дейзи присоединилась к нему. Ей вдруг стало легко и весело. Лиланд подошел к кровати.

– Ладно. Я должен придумать, как мне расшевелить вас, – сказал он с ласковой улыбкой. – Вид у вас был такой, словно вы ожидали, что я вот-вот выйду из гардеробной с хлыстом и цепями в руках. Прав я или нет? Терпеть не могу кого бы то ни было разочаровывать, но у меня и в мыслях никогда ничего такого не было.

– Ох, надо же! – несколько раз повторила Дейзи в промежутках между взрывами смеха, который она не в силах была подавить. – Я... именно этого... ожидала... от вас!

– Должно быть, из-за того, что я вышел из гардеробной с видом кролика, угодившего в ловушку, – удовлетворенно кивнул он. – Приятно узнать, что не само по себе мое присутствие заморозило вас. Ну а теперь перейдем к развлечениям.

Она вмиг перестала смеяться.

– Дейзи, – заговорил Лиланд мягко и терпеливо, – прошу вас, верьте мне. Я не трону вас, пока вы сами этого не захотите. Право же, на сердце становится тревожно, когда вы на меня вот так смотрите. Я всего лишь имел в виду, что мы поиграем в карты, – сказал он, вынув из кармана халата колоду карт. – Или в кости, если хотите. Я подумал, что мы так проведем время, до тех пор пока не захочется спать. Вам это подходит?

Дейзи вздохнула и очень серьезно ответила:

– Да.

Потом вдруг уронила голову на руки и согнулась чуть ли не вдвое.

– О Господи! – простонала она. – Ну как мне к этому прийти? Чем я провинилась? Ведь просто ужасно: чем сильнее я стану любить вас, тем труднее мне будет подчиниться!

Лиланд бросил колоду карт на постель и сел рядом с Дейзи. Положил ей на спину свою большую, теплую ладонь. Она чувствовала это тепло сквозь тонкую ткань рубашки.

– Дейзи, – заговорил он тихо, – в этом все дело. Мне не надо, чтобы вы подчинились. Я хочу, чтобы вы радовались нашей близости.

Она подняла на него глаза, и он увидел, какие они несчастные.

– Я не знаю, смогу ли. Я не обманываю вас. Я никогда не думала, что так будет. Я считала, что преодолею себя, но когда доходит до этого, меня словно замораживает, как вы только что назвали мое состояние.

– Но мы не дошли, – усмехнулся он. – Расслабьтесь. Я знаю ваше прошлое, а вы – мое. Все, что мы здесь имеем, – это очень длинный и тощий мужчина и женщина, которая терпела дурное обращение. Если я сумею использовать собственный опыт, а вы забыть о своем, мы все-таки сможем прийти к этому, как вы определяете любовную близость. И поймем, что нам хорошо. Думаю, так оно и будет. Ну а теперь говорите – экарте, пикет или вист?

Дейзи шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Пожалуй, пикет, – сказала она. – Только берегитесь! Я играю в пикет очень хорошо.

– Отлично! – заявил он, запахнул полы халата на длинных ногах и уселся на кровать.

Они часок поиграли в пикет, и выигрыш оказался примерно равным. Перешли к висту, и Лиланд одержал победу с большим перевесом.

Дейзи сидела, поджав под себя колени, и всматривалась в свои карты с такой серьезностью, что Лиланд над ней то и дело подшучивал.

Сам он уселся, скрестив ноги, как это делают портные, если шьют, сидя на столе. Лиланд старательно прикрыл ноги полами халата, чтобы не смущать Дейзи, но вслух он объяснил, что боится сквозняка.

Они то и дело смеялись за игрой. Лиланд рассказывал Дейзи, что некоторые карты имеют свои прозвища: трефовый валет, например, это Сэр Ланселот, а королеву червей сначала называли Хеленой Троянской, а позже переименовали в Королеву Елизавету. Рассказывал и о том, как играют в клубах для джентльменов и в тайных притонах для картежников. Она, в свою очередь, поведала ему о стычках за карточной игрой в Ботани-Бей, о том, какой жестокой бывала порой игра в тех краях. Временами Дейзи забывала о том, что это ее брачная ночь, и что мужчина рядом с ней – ее законный муж, которому она отказала в его правах. Ей думалось, что он не придает этому значения.

Но Лиланд не забывал об этом ни на секунду. Он смотрел на жену с нежностью и восхищением, ему было и жаль ее, и чем-то она его смешила, но при этом он полагал, что, если ему удастся ее «приручить», его брак будет лучшим из всех, какие он когда-либо знал, и что даже их нынешние отношения самые хорошие, какие он мог себе вообразить. Он почти справился с желанием привлечь ее к себе и сказать, что ей незачем его бояться. Он должен это сделать с шутками и смехом и надеяться, что остальное последует в свое время. Дейзи казалась ему сегодня особенно красивой в своей простой белой ночной рубашке. Волосы она заплела в косы и оттого казалась еще моложе, еще ранимее. Сквозь тонкую ткань сорочки он видел ее прекрасные, упругие груди с розовыми кончиками и чувствовал себя, пожалуй, не менее ранимым, чем она. Он страстно желал ее, но все, что он мог сделать сегодня, – это попытаться завоевать ее доверие.

Дейзи подняла глаза, увидела его лицо и замерла, забыв о картах и только глядя на него. Лиланд затаил дыхание, наклонился к ней и коснулся губами ее губ, таких мягких и податливых, как он и надеялся. Карты посыпались с ее пальцев, как листья с деревьев от осеннего ветра. Лиланд положил свои карты, обнял Дейзи за талию и привлек к себе. Она сразу подалась и прильнула к нему. Они поцеловались. Лиланд очень тихо произнес всего одно слово, и слово это было: «Люблю». Свободной рукой он коснулся ее шеи – легко, только кончиками пальцев, и почувствовал, что она дрожит. Он поцеловал шею Дейзи, потом снова поцеловал ее в губы. Она что-то пробормотала, но Лиланд не разобрал слов.