Шрифт:
Банкир уселся рядом, завел неслышный мотор. Тихонько взял с места, выехал на «рукав» Ленинградского проспекта с односторонним движением – и поехал в противоположном, запрещенном направлении.
Женя взглянула на часы: 15.21.
Она достала из сумочки сотовый телефон – тот самый, что дал ей Бобров. Покосилась на сидящего рядом Артема Юрьевича. Набрала номер. Бобров ответил сразу же, будто ждал ее звонка.
– Миша, – тихо проговорила она.
– Да! – бодро сказал он.
– Миша, я провалилась…
– Что?!
– Я не могу долго говорить… За мной следят.
Артем Юрьевич, выруливавший, против всех знаков, направо, на Балтийскую улицу, удивленно посмотрел на нее – но ничего не сказал.
– Меня, – продолжила Женя, – я знаю точно, скоро будут брать… Я даже знаю, где… Это офис «Инстолбанка», Ленинградский проспект, восемьдесят… Третий этаж. Я здесь и, думаю, они будут тут минут через двадцать.
Бобров на том конце сотовой волны молчал.
– Миша, пожалуйста… Спаси меня, Мишенька… – проговорила она со слезой и нажала «отбой».
– Какая актриса во мне умирает, – весело сказала она.
Затем открыла окно «Мерседеса» и бросила сотовый на асфальт. Его немедленно раздавила попутная «Газель». Раздался треск, из-под колеса во все стороны полетела пластмасса и микросхемы.
Кева и двое охранников вошли в помещение «Инстолбанка» на Ленинградском проспекте, в доме номер восемьдесят. Поднялись на третий этаж. Кевины часы показывали 15.37.
Кева в первой же комнате, чтобы не терять времени на объяснения, достал из наплечной кобуры «макаров».
Приставил пистолет ко лбу той операционистки, что сидела к двери ближе других.
– Тихо!.. – прошептал он. – У вас только что была клиентка… Молодая девка… Лет двадцати пяти… Где она?
– Она… Она… – пролепетала секретарша. – Уже ушла…
– Когда?
– М-минут десять назад.
– Куда пошла?
– Н-не знаю…
– Она снимала у вас тут деньги со счета?
– Н-не знаю… С ней занимался сам Артем Юрьевич.
– Ты видела, как она уходила?
– Д-да…
– Что у нее было в руках?
– Ничего…
– Совсем ничего?
– Только сумочка…
– Какая?
– Обычная, дамская…
– А где этот твой председатель, Артем Юрьевич?
– Т-тоже ушел…
– Когда?
– Т-только что…
– Вместе с девкой?
– Нет. Позже…
– На сегодня заказывали инкассацию?
– К-кажется, да…
– Деньги привезли?
– П-пока нет.
– Давай, пиши мне номер машины Артема Юрьевича. – Кева отвел ото лба секретарши пистолет. – И – его домашний адрес…
Потом бросил первому охраннику:
– Быстро езжай сам – и возьми двух людей! – на квартиру к девчонке! К этой Марченко. Где она там живет?
– Кажется, в Жулебино.
– Давай, мухой! Первый охранник вышел.
Тверская – место, где всегда, даже в самый морозный февральский день, полно народу.
«Шестисотый» «мерс» вместе с банкиром и Женей остановился на полпути между Белорусской и Маяковской, на пересечении Тверской с Большой Грузинской.
Десять минут Артем Юрьевич и Женя просидели в напряженном молчании.
«Мерс», мешающий проезду, осторожно обтекали частники и троллейбусы.
Наконец сзади, метрах в двадцати, остановилась инкассаторская машина. Женя заметила ее в правом зеркале заднего вида, которое она по-хозяйски подстроила под себя.
– Выходим, – скомандовала она. – Возьмите свой «дипломат». И не делайте, пожалуйста, глупостей.
Кева на секунду расслабился. Кажется, еще не все потеряно. Деньги девчонка пока не успела получить.
А раз так – значит, уже хрен получит.
С банкиром он договорится. Может, придется заплатить ему пару тысяч отступного… Или даже десятку… Но это чепуха по сравнению с миллионом…
Операционистка трясущимися руками протянула Кеве бумажку.
На ней был написан номер машины и домашний адрес Артема Юрьевича, председателя правления «Инстолбанка».
Кева сунул пистолет в кобуру и вытащил из кармана куртки мобильник.
Набрал номер.
– Вован, – сказал он в трубку, – это опять я. И опять по делу… Слушай, объяви там по своим каналам план «Перехват – центр». Ладно, ладно, сочтемся… Машина – «шестисотый» «мерин», номер «анна – шестьсот тридцать шесть – роман – катя – пятьдесят – рус». В машине – мужик и, может быть, молодая девка… Мне нужна девка… Фамилия – Марченко Евгения.