– Шайбу, братцы, шайбу! – «хоккейным» голосом призывает Папуля, держа на отлете самый крупный и тяжелый в бригаде гайковерт. Папуля, как было сказано, бригадир, но он имеет рабочее место; чаще всего выбирает для себя наиболее трудоемную операцию, так как умеет выполнять на конвейерном этапе бригады все производственные операции.

– Поехали, поехали, мальчики, поехали! – подбадривает Папуля ребят. – Шайбу, братцы, шайбу!

В свои двадцать семь лет, пройдя суровую армейскую школу, Папуля идет по жизни уверенным чеканным шагом – учится на последнем курсе политехнического института, по этой причине давно мог бы работать мастером, но по тайным стратегическим соображениям этого предложения пока не принимает.

– Шайбу, братцы, шайбу! Мо-лод-цы! Мо-лод-цы!

Жадно, внимательно, плотоядно следим мы за работой бригады… Ну к чему же, к чему приводит монотонность, чем чревата напряженность однообразного беспрерывного труда, на каком этапе на лицах ребят появятся скука, отвращение, печаль мышечной усталости? И когда, наконец, исчезнут эти улыбки, полуулыбки, улыбочки, шуточки и прибауточки, которыми парни и девушки то и дело обмениваются. А ведь это так и есть… Миша Сметании деланным басом объявляет во всеуслышание, что Костя Варенцов обыграет его в шахматы только после того, как Слава Меньшиков сбреет бороду, а в ответ на это Костя – он слегка заикается – ворчит обиженно:

– Т-тебе бы все ост-т-т-рить, а сам сицилийскую с Нимцовичем путаешь… Т-ты, птенец ж-ж-елторотый, а от страху п-проиграть хорошо подумать не разрешаешь… А Слава? Не вечно же ему при бороде ходить? Так что п-п-пого-ди еще, п-п-огоди!

Сергей Уваров – один из харьковчан, окончательно проснувшись, косится на Галю Чистову и при удобном случае старается быть к ней поближе:

– Хорошая шляпа, Галка, очень, поверь, хорошая!.. Такой на ВАЗе не найти… Нет! И к лицу тебе, Галка, а не сходить ли нам сегодня на велогонки?..

Неля Губанова – рабочая косточка – свою производственную операцию производит аккуратно, незаметно, чистенько, словно миниатюру рисует; движения у нее экономные, как будто она боится что-то расплескать внутри самой себя; лицо деловитое, но губы – в усмешке. Неле интересно, чем дело кончится с приглашением Гали Чистовой на велогонки. Она, наконец, даже изменяет своей обычной несловоохотливости.

– На велогонках Сережа сатанеет, – сдержанно сообщает она. – Никого и ничего, кроме велосипедистов, не замечает…

Час прошел – два, а ребята продолжают работать по-прежнему легко, свободно, словно играючи, словно танцуя некий танец, поставленный пресыщенным танцмейстером; улыбки и полуулыбки не кончаются, а, наоборот, набирают силу, так как конвейер уже работает на «всю катушку», и потому голоса ребят повышаются, шутки становятся крепче, решительнее.

Брака в работе на протяжении двух часов почти нет, и дефектчик Слава Меньшиков, оперевшись спиной на металлическую стойку, тщательно набивает «Нептуном» вместительную трубку, контролер ОТК Вера Федосеева следит за каждой машиной, но стоит рядом со Славой, так как и отсюда опытный глаз все неладное заметит.

– Не понимаю я людей, – философствует она, – которые принципиально отрицают танцы… А где вырабатывается легкость и грациозность движений? Где люди учатся корректности? А с чего начинается понимание серьезной музыки… Ой, Слава, этот глушитель плохо подогнан… Отлично, Слава, глушитель на месте, но отчего вы… отрицаете танцы?

Мастер Юрий Семенович Хлопов в своем голубовато-сером «инженерском» халате сидит сиднем над шахматами и сам с собой что-то непонятное даже Семену Табачникову – он перворазрядник и шахматный судья Всесоюзной категории – сосредоточенно разыгрывает… Кажется, это как раз тот предельно удобный момент, когда мастера можно взять «в оборот», и мы, естественно, не теряем времени.

– Юрий Семенович, хватит темнить, довольно играть в кошки-мышки, извольте нам, гражданин хороший, рассказать, о чем это шепчутся ваши питомцы, когда перед сменой собираются в якобы хоккейный кружок?.. Да вы поймите, что мы ради этого две недели сидим в бригаде – так что не темните, голубчик, пожалуйста!

Юрий Семенович для своего возраста, на наш взгляд, излишне серьезен и суховат, держится прямо, подбородок волево приподнят, словно мастер боится забыть о том, что он мастер… Тем не менее Юрий Семенович вскоре «раскалывается».

– Все это вам может справедливо показаться ребячеством, – осторожно говорит он, – но члены бригады в работе на конвейере как бы имитируют игру в хоккей… О чем они шепчутся? Произносят заклинания и дают клятвы. Какие? А те, что близки к обыкновенной и банальной психологии. Папуля ребят шепотом спрашивает: «Что вы делаете, друзья?» – они тоже шепотом отвечают: «Автомобили!» – «Какие?» – снова спрашивает Папуля, а они дружно отвечают: «Самые лучшие, самые лучшие!» – «А кто мы такие?» – опять спрашивает Папуля. «Молодцы! Молодцы!» – шепотом скандируют ребятишки. «Наша цель?» – вопрошает Папуля. «Шайбу! Шайбу! Шайбу!» Вот и весь секрет – ничего особенного…