Насколько Флинт мог припомнить, Натан Бодин никому не сделал добра. Они выросли в одной техасской округе, и их дорожки не раз пересекались. Флинт недоумевал, как это Бодин разгуливает на свободе — года два назад он всадил нож в спину мексиканца. Флинт давал тогда показания, и благодаря его свидетельству сукина сына приговорили к пяти годам тюрьмы.

Флинт выпил, заказал еще. И целый час только пил, набираясь злости и помалкивая до поры до времени.

Когда бутылка опустела, он подал знак бармену принести другую, но тот обернулся на гвалт в другом конце бара и побежал выяснять, в чем дело. Флинт поднял глаза, увидел свою рыжеволосую знакомую и в тот же миг понял, что у нее неприятности. Какого дьявола она делала в баре? Чертова баба так и вынюхивала, в какую бы вляпаться историю, точно гончая, зарывающаяся носом в нору скунса.

Два ковбоя, похоже, оказались безобидными ребятами. Но в следующую секунду Флинт опять чертыхнулся, увидев, что Гарнет узнала Мура.

Верзила обозвал ее шлюхой, и Флинт тут же вскочил. Одному из юнцов это тоже не понравилось. И теперь он, а с ним и оба брата рисковали быть застреленными, а его рыжая могла попасть под перекрестный огонь.

— А тебе, выходит, разевать пасть можно? — Слова сами собой сорвались с его губ.

— Это еще кто? — оборачиваясь, проревел Мур, и Флинт заметил на его лице удивление. — Тот самый Маккензи, о котором трепалась девчонка!

— Именно. И я согласен с ковбоем: ты должен перед ней извиниться. Нельзя обзывать женщин. К тому же я подтверждаю слова этой леди — ты в самом деле бросил караван.

— Значит, подтверждаешь? — Мур дернул плечом, кнут подался вперед и рукоятка легла прямо в его широкую ладонь.

У Флинта не дрогнул ни один мускул.

— Только попробуй подними, и я прострелю тебе руку. — Флинт не мигая смотрел на противника. Завсегдатаи бара, сидящие между ним и Муром, бросились врассыпную. — Руки на стол, Бодин, чтобы я мог их видеть! — обратился он к соседу верзилы, не удостаивая его взглядом.

— Вот мы и встретились, мистер Маккензи. — Рот Натана Бодина скривила злобная усмешка.

— Не ожидал тебя встретить, Бодин. Как же ты здесь очутился? Сбежал из тюрьмы?

— Меня отпустили за примерное поведение.

— Это лишний раз доказывает, как много легковерных живет на этом свете.

— Не спорьте с ними, мистер Маккензи, — сделала попытку вмешаться Гарнет.

— Убирайтесь отсюда! — не отрывая взгляда от Мура и Бодина, приказал ей Флинт.

— Уйду, но прежде скажу…

— Послушайтесь его, мэм, уходите, — прошептал Джой Бун.

— Выведите ее, — приказал Флинт братьям.

Братья подхватили Гарнет под руки:

— Пойдемте, мэм.

— Одну минуту, — остановил их Флинт. — Прежде чем леди уйдет, Мур должен ей кое-что сказать.

Верзила нерешительно покосился на Бодина. Бул-вип Мур хоть и хорохорился, но было заметно, что он покрылся испариной. И бросив на Флинта ненавидящий взгляд, наконец выдавил:

— Не обращайте внимания, леди. Дурацкий вышел разговор.

Его явно сдерживало присутствие Бодина, хотя угрожающий вид говорил о том, что он не прочь испытать этого невесть откуда взявшегося Маккензи. И не теряя времени, Флинт повернулся к Гарнет:

— Миссис Скотт, перед вами извинились. Теперь идите.

— Но… — начала она, но больше не могла проговорить ни единого слова — братья Бун буквально поволокли ее к дверям.

— А теперь, поскольку леди доказала твою трусость, ты, Мур, и ты, Бодин, седлайте лошадей и прочь из города.

Губы Бодина сложились в злобную улыбку:

— Мы и так хотели уезжать. Не думай, Маккензи, что это ты нас прогнал. Но я уверен, мы еще встретимся. — Он и не пытался скрыть свою угрозу. — Пошли, Булвип.

Глаза Мура засверкали ненавистью:

— Да, непременно встретимся, — процедил он.

— Буду с нетерпением ждать, — ухмыльнулся Флинт и посторонился, давая дорогу.

— Теперь, сынок, почаще оборачивайся, — посоветовал ему старик за соседним столиком.

— Как бы хорек ни крался, его обязательно почуешь, отец, — рассмеялся в ответ Флинт и двинулся к двери. Он был сыт по горло этим городом и собирался, как следует отоспавшись, наутро повидать рыжеволосую и в путь.

Гарнет в одиночестве стояла за конторкой. Но увидев Флинта, ринулась на него, точно защищающая детенышей волчица.

— Как вы посмели? — вскричала она, и Флинт невольно залюбовался пламенем ее рыжих волос и мерцающими изумрудами глаз. От гнева в обворожительном голосе Гарнет появились хрипловатые нотки.

Она была ненормальной. Взбалмашной. Безумной. Окончательно свихнувшейся. По-ослиному упрямой.

Но чертовски красивой. Настолько красивой, что на нее было больно смотреть. Флинт чуть не согнулся от боли в чреслах.