– Я не спросил, у Перена большая семья? Или только престарелая прабабушка, глухая на оба уха?

– Жена, два взрослых сына. Они помогали ему в лавке, – ответил Норман.

– Почему тогда нам никто не открывает? Ладно, попробуем по-другому.

Я прошептал несколько слов, и дверь открылась сама. Норман выпучил глаза.

– Но это незаконно.

– Я так не считаю. У нас чрезвычайная ситуация, и мне дорога каждая минута. Некогда ждать, когда они соизволят выйти к нам сами!

В лавке было темно. Пахло краской и свежевыделанной кожей. На полках ровными рядами стояла обувь, на вешалках висели камзолы и жилеты. Их темные силуэты вкупе с тремя деревянными манекенами производили странное впечатление. Словно мы попали в мастерскую по производству людей. Норман сделал пару шагов и задел один из манекенов, который с грохотом упал на пол, разлетевшись на части. Наверху тотчас раздались шаги и зажегся свет.

– Кто здесь?

– Это я, Патрик, – сказал священник. – И, по-моему, я сломал вашего деревянного человека.

Молодой мужчина, длинные волосы которого были перевязаны тонким ремешком, поднял светильник и, приглядевшись, опустил палку.

– Как вы вошли? – Патрик спустился и недоверчиво посмотрел в мою сторону. – Я же лично запер дверь.

– Со мною маг Эдвин, – пояснил священник, – мы вошли с его помощью.

– Здравствуй Патрик, – мягко сказал я, не забывая, что передо мной неутешный сын покойного, хотя таковым он не выглядел. – Я здесь для того, чтобы найти убийцу твоего отца.

– А, понятно, – протянул Патрик. – Но я ничего об этом не знаю.

– Я бы хотел поговорить со всеми членами семьи, если это возможно, конечно. Кстати, вы слышали, как мы стучали?

– Да, – он беззаботно кивнул, – но мы решили не открывать. Нас уже два дня без конца донимают любопытные. Все хотят посмотреть на покойника. Поэтому мы и закрылись.

– Вы уже похоронили Перена?

– Да, сегодня утром.

– А почему меня не позвали? – возмутился Норман.

– Зачем? – Патрик пожал плечами. – У моего отца не было Бога, он никому не принадлежал. Идите вперед и направо, а я пока закрою дверь в лавку.

Я послушно пошел в указанном направлении. Коридор на втором этаже был освещен, но слабо, половицы, прикрытые тоненькой, давно не стиранной ковровой дорожкой, тихонько поскрипывали. Из-за поворота вынырнула бледная тень, заставившая меня вспомнить о призраках. Но тень заговорила вполне человеческим голосом:

– Норман, что ты здесь делаешь? Где Патрик?

– Здесь, мама, здесь. Не волнуйся.

Я внимательно посмотрел на мать семейства – это была невысокая худенькая женщина, ее длинные с проседью волосы были заплетены в две косы. Женщина носила сложное имя Элеонора-Гретенс, которое совершенно не вязалось с ее обликом. Она была одета в платье мышиного цвета с аккуратно нашитыми на него заплатами. Ее руки были узловатыми, жилистыми и очень сильными. Обладательнице этих рук пришлось много работать в своей жизни.

Я тихонько вздохнул. Физический труд, в отличие от умственного, всегда меня не радовал. Наверное, именно поэтому я подался в маги. Если, конечно, не принимать в расчет врожденные магические способности…

Представившись и кратко изложив суть моего визита, я приступил к делу. После некоторых уговоров меня впустили в спальню, где было совершено убийство. Она находилась в самом начале коридора, и оба ее окна выходили во двор. В комнате уже успели навести порядок, все было убрано и лежало на своих местах. Мебели в спальне было немного: кровать, тумбочка, стол с отломанной ножкой и пара хлипких на вид стульев.

– Я слышал, что в комнате был кавардак, это правда?

– Да, – кивнул Джис, старший брат Патрика. – Стол был сломан и валялся возле окна, перевернутый вверх дном. Видите, у него ножка сломана.

– Да, вижу. А что кровать? Постель была нетронута?

– С ней все было в порядке. Зато оба стула были там, – он показал в угол, – словно их туда специально швырнули. И тумбочка лежала на боку. У нее теперь не закрывается нормально дверца, она тоже сломана.

– В этот момент кто-нибудь находился в доме?

– Я был в лавке целый день, – признался Патрик.

– И спальня, если я правильно понял, находится прямо над приемной?

– Да.

– И ты ничего не слышал? – Я легонько толкнул один из стульев. Раздался грохот. – Это упал один-единственный стул. Представляете, какой шум должен был подняться, если перевернуть всю мебель?

– Я действительно ничего не слышал, иначе обязательно бы поднялся посмотреть, что происходит.

– Патрик, ты же в три всегда уходишь обедать к Ким, – сказал Джис. – В этот момент здесь, кроме отца, никого не было.

– Кто такая Ким?

– Это моя невеста. – Патрик кашлянул и залился краской. – Ее семья держит пекарню напротив.

– Понятно. А где лежал ваш отец?

– Вот здесь. – Патрик встал в центр комнаты и топнул ногой. – Следов крови не ищите, ее не было.

При упоминании о крови Элеонора побледнела и сказала, что ей нехорошо. Норман тотчас подскочил к ней, предлагая свою помощь. На его бесхитростном лице было написано сочувствие. Я без возражений отпустил женщину, считая, что получу интересующую информацию и от Патрика с Джисом. Судя по всему, они искренне желали помочь мне. По крайней мере, из них не приходилось вытягивать клещами каждое слово.